Дверь в Другой мир

Глава 1

Сегодня Маша возвращалась домой позже обычного, и дело было вовсе не в  желании, как можно дольше находиться на улице, избегая домашнего очага, а в банальном празднике, на котором та была обязана присутствовать.
Что поделаешь, семейные узы  на то и узы, чтобы раз в год притягивать все поколение  к одному столу, давая каждому отыграть свою роль.
– Ненавижу праздники, – накинув капюшон на голову, чтобы спрятаться  от пронизывающего  ветра,  девушка свернула на тропу,  по которой часто сокращала путь, проходя через небольшой сквер.  
Даже солнечные лучи были редкими гостями этого леса, не в силах преодолеть могучие кроны деревьев, которые длинными ветвями переплетались между собой.
Правда причина окружающей тьмы была вовсе не в отсутствии фонарей, что одинокими столбами возвышались по краям дороги, а в обычной халатности властей. 
И теперь, отвоевав себе кусок, мрак разрушал не только лес, но и душу любого, кто посмел вторгнуться на его территорию.
«Как долго они будут вгрызаться друг  другу в глотку? Пока бабушка не умрёт, и делёж заветных метров наконец состоится?»

Она не понимала смысла  войны, что шла внутри семьи уже долгие годы.  Даже когда дедушка  был жив, его дети не раз задавались вопросом, кому всё-таки достанется трёхкомнатная квартира? Но наглеть боялись, зная, на что способен офицер, который когда-то командовал целой заставой.
А сейчас, когда рак уничтожил его за несколько месяцев, все словно обезумели, и речь о делёжке уже шла в открытую, мучая бабушку постоянными ссорами, что вспыхивали при каждой  встрече родственников.
«Дети это плохо», – думала Маша, слушая монолог отца, который, после очередного бокала вина, начал вспоминать свою помощь на даче.
Да, тогда он знатно отличился, купив целый грузовик навоза, и отдав дочерей в услужение на целый день, дабы те помогли раскидать его. Девушка надолго запомнила запах перегноя смешанного с коровьим дерьмом, который впитался в волосы и в кожу за несколько часов работы.
«Откупился деньгами и детьми, – Маша скривилась, когда мужчина  упрекнул родственников в  бесчувственности, утверждая, что напрасно старался, раз даже «спасибо» ему никто не сказал. – Работали-то мы с ней, а не ты».
Чем больше отец распалялся, пытаясь обвинить других  в том, что так свойственно ему, тем стремительнее росло раздражение внутри девушки, намереваясь прорваться наружу грубыми фразами, дабы оборвать  хвалебную песнь самому себе.
«Неужели он надеется, что бабушка отпишет  дедушкину часть? Как бы ни так! Она не дура и прекрасно знает, во что превратиться её жизнь, если так сделает».

– Кажется, тебе хватит, – Маша сжала горлышко бутылки, которое попыталось снова наклониться к бокалу, чтобы наполнить его алой жидкостью. –  Нам уже пора домой.
– Поставь на место, – мутный взор карих глаз остановился на дочери, и широкие брови двинулись друг к другу, норовя слиться в одну линию.
– У тебя завтра смена, – страха перед ним больше не было. Он пропал в тот момент, когда ладонь со всей силой опустилась на щёку маленькой девочки, пытаясь остановить поток слов, что больно ранили главу семьи, нелестно отзываясь о его работе. – Не нужно напиваться перед ней. Ты ведь сюда пришёл поздравить бабушку, а не хлебать вино.
– Поставь, я сказал! – кулак резко опустился на стол, и посуда мгновенно подскочила от сильного толчка. Этот чёртов взгляд… как же он ненавидел его,  как же хотел стереть.
– Нет.
– Маша,  –  мягко начала её сестра, но слова тут же замерли, как только тяжёлый взор обсидиановых глаз обратился к ней.
«Опять этот ласковый тон! – девушка лишь посильнее сжала бутылку, – ни слова против, только негласная поддержка всего, даже этой мерзости».
Хотелось швырнуть вино о стену, и увидеть, как разбивается стекло на мелкие осколки, как разливается бордовое зелье по светлому ковролину, тому самому, что подарил её дядя пару лет назад.
Проще было бы винить алкоголь, что отключал мозг здоровых мужчин, но он был лишь лакмусовой бумажкой, которая раскрывала правду о том, что дремало внутри, когда кто-то заходил дальше одной бутылки.
А её отец никогда не выдерживал такую проверку, и постоянно упивался в хлам, позоря  не только свою семью, но и следственный комитет. Даже удивительно, что за столько лет  его ещё не выгнали.
– Я домой, –  Маша встала и направилась к выходу, не желая смотреть на то, что именовалось её семьёй, пытаясь как можно скорее забыть разговор за столом и подготовиться к новому противостоянию, которое будет ожидать дома.
–  А вино? – встрепенулась мать.
– По дороге допью, – пальцы быстро собрали непослушные чёрные кудри и завязали их узлом на затылке, несколько раз грубо дёрнув пряди.
 – Но Маша?
– Мне не пять лет, сама дойду, – ошарашенный взгляд дяди  позабавил девушку, – С подработки я ещё позже возвращалась.
– Но сейчас не лето.
– Мама, – тёмная глубина мягко скользнула по взволнованному лицу женщины. Можно было бы остаться, но терпеть их трели было уже невмоготу.  Да и эта показная заботливость…

«Почему именно ты сегодня   обеспокоилась моим уходом, когда вчера, да и позавчера, я возвращалась домой ещё позже?»
Быстро зашнуровав  кроссовки, Маша схватила куртку и рванула по лестнице вниз, на бегу продевая руки в длинные рукава.  Почти сразу раздались щелчки, на секунду отставая друг от друга, следуя за тонкими пальцами вниз, которые спешно  прошлись по краю одежды.
– Пусть бесится, – нижнюю губу прихватили зубы, пытаясь остановить расползавшуюся улыбку, исказить её, но сердце обмануть было нельзя, и оно ликовало, радуясь тому, как быстро удалось ускользнуть от гневного окрика, брошенного вслед.
Бутылка все ещё была с ней, стойко перенеся дикую скачку по ступенькам и встречу с массивной железной дверью, которая перекрывала выход на улицу.
По правде сказать, Маше очень хотелось исполнить своё желание, поддавшись возникшей случайности, но она не смогла, и потому спешно затормозила руками, стараясь спасти кавказское вино.
«Ещё успеется», – толстая подошва заскользила по мокрому бетону, пытаясь найти опору, а затем остановилась, упёршись носками в железное полотно.
– Фух, – громкий выдох исторгся из груди, когда пальцы отпустили деревянную ручку,  и резкий грохот возвестил о том, что тяжёлая дверь снова прилегает к косяку.
– Adios, – проходя мимо урны, девушка на миг затормозила и разжала изящные пальцы, выпуская из тисков узкое  горлышко.
«Надеюсь, отец не скатится до того, чтобы обшаривать мусорки», – промелькнуло у неё в голове, прежде чем стопы направились к остановке.
К счастью долго ждать не потребовалось, и маршрутка приехала быстро, забрав одинокую фигурку в тёплый салон.
Только вот двадцать минут в ней не смогли потушить ту ярость, что клокотала внутри,  с этим отлично справился холодный ветер, заставив воинственный пыл иссякнуть.