Дверь в небосклоне

Глава 9

Пойти к видящим с Ладиром очень охота. Страсть как интересно узнать, что расскажет пойманная им сирена. Но если он пойдет, Талина точно увяжется за ними, а она на ногах еле держится, да и руки до сих пор трясутся. Нет уж, лучше он потом все у ищущего выспросит, да и что там, деревня же. В Таруне секреты хранились только все вместе, общиной. Так и тут, наверняка, каждая собака знает, кто на дальнем конце деревни чихнул, даром, что дворов здесь поболе, чем в Таруне.

― Талина, не придумывай, куда тебе еще идти? ― говорю я осторожно. Не обиделась бы… ― Давай я лучше тебя провожу, тебе отдохнуть бы надо.

― Да успею я еще отдохнуть. Интересно же.

― Все тебе неймётся, племяшка, ― усмехается Ладир. – Когда успеешь-то? Завтра тебе уже в школу, с сорванцам твоим, а с ними какой отдых? Так что давай к себе, а я, клянусь, тебе все завтра перескажу, что узнать удастся.

― И ты туда же, ― обреченно вздыхает Талина.

Я никак не ожидал, что девушка сдастся так быстро. Но, видимо, она действительно очень сильно устала за время нашей прогулки.

Ладир кладет ей руку на плече, улыбается и говорит:

― Не грусти,  племяшка.

Затем подхватывает под бедра Криссу и взваливает на плече. Махнув рукой, он исчезает в храме. Только сейчас я вспоминаю на то, что на крыльце мы не одни. Здесь всегда полно народу: ученики и учителя, видящие, жители деревни, иногда, ищущие. Кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то проходит мимо.

Сейчас же все они с интересом разглядывают меня и Талину. Вот еще радость, собирать на себе чужие взгляды, но я их понимаю: ушли в город с одной девушкой, что уже странно, а вернулись и вовсе с двумя. Да еще одна из них связана, с кляпом во рту, в штанах… Сплошные загадки. Так что, если мы сейчас не последуем за Ладиром, на нас накинутся с расспросами.

Беру растерянную Талину за руку и, смущено улыбнувшись, тяну ее к распахнутым дверям храма. В голове бьется только одна мысль: уж на обратном пути мне расспросов точно не избежать, но это будет потом.

Войдя в храм, я, как и в первый раз, осматриваюсь. На этот раз в коридорах много народу, к счастью, все они заняты обсуждением Ладира и Криссы, а нас с его появлением здесь, конечно же, не связывают, и это хорошо.

― Куда тебе? – спрашиваю я у притихшей Талины.

― Наверх, комнаты видящих там.

Точно, Диас же рассказывал. И мы с ней направляемся по лестнице на второй этаж. С лестницы мы поворачиваем направо, проходим через весь коридор, стену которого выкрашены в светло-синий цвет. По левую руку тянутся окна, по правую время от времени попадаются двери. В конце коридора обнаруживается еще один поворот, снова направо. Здесь уже нет окон, вместо них по обе стороны часто-часто натыканы двери. В простенках между дверями торчат подвесы для масленых ламп. Хорошо живут видящие, освещать коридоры маслом. У нас в Таруне была всего одна масленая лампа. Правда, и здесь горят далеко не все лампы, через две, а то и три.

― Это спальни младших видящих. Наша третья справа.

― Ваша? Ты не одна живешь?

Почему-то мне и в голову не приходило, что у Талины может быть молодой человек. Может, потому, что она слишком юна? Или потому, что мне очень хочется, чтобы она была свободна?

― Конечно, ― слабо улыбается Талина. Кажется, усталость и нервное напряжение дает о себе знать. – Младших видящих селят по трое, а то и по четверо в комнату. – На душе легко-легко, нет у нее никого. Только девчонки-соседки. ― Храм не так велик, и каждому по комнате выделять не получается. Вот для средней ступени выделяют отдельное жилье.

― А старшим?

― А старшие в деревне живут, в своих домах. Кое-кто из средней ступени, рангом повыше, кстати, тоже.

― Понятно. Значит, поспать тебе сейчас не получится?

― Ну, посмотрим. Вроде, сейчас наших никого  не должно быть, занятия же. Это мня сегодня отпустили, в город с вами. До вечера. Зайдешь?

Зайти… Заманчиво, очень заманчиво. Но ведь ей необходимо отдохнуть, лучше всего поспать, а не болтать со мной. Вон, руки до сих пор трясутся. Я смотрю на нее, пытаясь оценить состояние девушки. Она выглядит спокойной, но в глазах дрожат едва сдерживаемые слезы. До меня только сейчас доходит, что ей страшно оставаться одной. Тогда зайти в гости просто необходимо. Как и дождаться появления хоть кого-то из ее соседок, убедиться, что за ней присмотрят. 

― Конечно, ― улыбаюсь я, и она улыбается в ответ. 

Дверь открывается бесшумно, и мы оказываемся в просторной комнате: три узких кровати под яркими покрывалами, большой платяной шкаф слева от двери, аккуратные тумбочки, несколько стульев у стены. На полу лежит циновка. Здесь даже уютно, если не вспоминать о том, что жить девушкам приходится втроем. 

Талина закрывает за нами дверь и проходит вглубь комнаты. Проходя мимо стульев, она прихватила один из них, видимо, для меня. Сама она пристраивается на кровати справа от окна. 

― Хорошо у вас тут, ― тяну я, не зная, как продолжить разговор. 

― Неплохо. У Тинины было спокойнее, а тут веселее. 

― Ну да. Ты как? Ты нас так напугала в городе. 

― Да ладно, мы тоже испугались. Тебя долго не было, Ладир отправился на поиски. Потом прибежал, глаза навыкате, лапочет что-то про запах, тряпку эту достал из сумки. Вручил мне палку и потащил куда-то. Было так страшно! Я по сторонам смотреть забывала. А уж когда я тебя связанным увидела. И эту… сирену чертову над тобой… Знаешь, я так разозлилась. Никогда не думала, что смогу ударить человека. А эту смогла… 

― Да уж, ничего так прогулочка вышла. 

Она смеется, я тоже не могу удержаться. Смех, правда, выходит несколько нервным, но напряжение последних часов отпускает. 

― Знаешь, ― отсмеявшись, говорит Талина, ― я так и не поняла, что меня больше разозлило: что они тебя связали, или твой взгляд… Такой подобострастный, преданный. 

Интересно, с чего ее это так заботит? 

― Ой, не напоминай лучше. Сам, как вспомню, так вздрогну. И потом, ты же знаешь, цену этого взгляда. Без этого чертова запаха я бы ни на одну из них и не взглянул. 

Повисает неловкое молчание. Я просто не знаю, о чем еще говорить. О сиренах – не хочется. Мне действительно стыдно вспоминать свою беспомощность. Об истерике Талины… Не знаю, как она сама отнесется к таким вопросам? Не испугалась бы снова. 

― Знаешь, наверное, все же хорошо, что я выбралась в город. 

― Ну не знаю… 

― Нет, больше я туда ни ногой. Но теперь я хотя бы понимаю, что это правильное решение. Ну и Левар… Ладир же тебе говорил, я много лет пряталась от этих воспоминаний. Сама от себя, получается, пряталась. А сейчас… Я могу уже отпустить эту историю. Ну, город ― да, города я боюсь. А вспоминать Левара – нет. Понимаешь? 

― Думаю, да. Но сейчас, мне кажется, тебе лучше уже отдохнуть от этих воспоминаний. 

― Наверное. Расскажи о себе. Я же о тебе почти ничего и не знаю. 

― А и рассказывать нечего, ― говорю я, оборачиваясь к окну. ― Мать ткачихой была. Замуж вышла к вам сюда, в Гэн. Здесь же про видящих наслушалась. Знаешь, она так восхищалась всем этим – я обвожу рукой окружающее пространство. – Она в храме все обиталась, с видящими говорила. Очень много знала о Древних, еще больше придумывала, как я теперь понимаю. А потом… Отец умер, мать одна меня не тянула, и ей пришлось в Тарун ехать, к брату. Она до самой смерти мечтала в Гэн вернуться, да так и не смогла. После ее смерти меня дядька к себе взял. Жил с братьями двоюродными, с ними и учился вместе. Дядька надеялся, что я вместе с братьями его дело продолжу, но у нас с ними никогда особо не ладилось, да и зачем на одну небольшую деревню три столяра? Так что мне в любом случае уходить надо было. Куда, тоже не вопрос. Мама так много о видящих говорила, о Древних… Ну вот. 

Повернувшись к Талине, я вижу, что она уже спит. Отключилась, пока я рассказывал. Ну и хорошо. Так спокойнее. Да и соседок ее ждать не придется. Встаю, ставлю стул на место и тихонечко выхожу из комнаты.