Дядька Мартын.

Дядька Мартын.

Жил в селе Бышев, что на Киевщине, дядька Мартын. Все дети так его и  называли. Дядка Мартын. Бабы и мужики, те называли его просто, Мартын. Было это его настоящее имя или нет, не могу знать. Знаменитостью и популярностью в своём селе дядька Мартын пользовался чрезвычайной. Потому как истории о нём по селу ходили самые разные. От смешных до героически-скандальных.

            Были эти истории выдумкой или на самом деле приключались с дядькой Мартыном, трудно сказать. Но врать он умел настолько искусно и виртуозно, что и сам порой не мог отличить где правда, а где очередной анекдот или байка. И делал он это легко и непринуждённо. Местные жители знали или догадывались, что дядька Мартын врёт всё и бесполезно ждать от него какого-нибудь правдивого ответа. Но каждый раз, когда он проносился мимо, (а ходить он спокойно не умел вовсе) окликали его, чтобы спросить о чём-нибудь да посмеяться над его брехливостью.  Чаще всего его просили рассказать байку или соврать что-нибудь. Его молниеносные ответы приводили всех в восторг, особенно местных баб и детвору. Потому что ответ-то на вопрос они чаще всего знали, а вот что соврет Мартын на сей раз предугадать было невозможно. Фантазией такой в селе не обладал никто. Был дядька Мартын очень энергичен и шустр. И застать его спокойно идущим было невозможно.

            Сидели как-то бабы в погожий солнечный денёк на лавочке и полузгивали семечки. «Ты дывысь! Мартын вже кудысь скоче!»

            «Мартын, посыдь з нами, збреши шо-нэбудь! А то скука - не можна тэрпiть!»

            «Ой, бабы нэма часу[1]!»

            «Куды ж ты бiжишь?»

            «Ой, боюсь нэ встигну[2] iз-за вас!»

            «Шож трапылось, Мартын, кажи?»

            «Ой, там таке…! Клондайк!»

            «Який Кладайк? Шо там кладуть?» вопрошали уже более заинтригованные бабы.

            «Рыбы - горы! Карпы, лящи, раки з мою руку!»

            «Та де це такий Кладайк?»

            «Ставок зпустылы. Там вжэ пiв сэла. Рыбу хто в шо хапають!»

            «Ой, брешеш, злыдэнь!»

            «Да тю на вас! Сыдiть на своiх жопах. А я за пiдводою[3].» Сказал, как выстрелил дядька Мартын и, сделав заметное ускорение, исчез из поля бабьего зрения.

Как поднялись да понеслись за вёдрами, мешками и всем тем, во что можно положить дармовую рыбу бабы, причитая да сетуя на то, что нет у них таких транспортных возможностей, как у этого прощелыги Мартына. Весть о халявной рыбе пронеслась по селу быстро. Тем более, что такой прецедент на памяти сельчан уже имелся.  Через некоторое время в сторону пруда со всех сторон села неслись доверчивые возбужденные сельчане. С вёдрами, верейками и более вместительной тарой, с вилами и граблями, на велосипедах и с тачками.  Семьями, со стариками и старухами и со всеми, кто был способен держать орудия захвата добычи в руках. Дикое разочарование и ужас осознания глупого положения, в которое попали сельчане, примчавшиеся к объекту захвата раньше всех, сменился наслаждением и бурной радостью созерцания все прибывающих и прибывающих друзей по несчастью. 

Чувство обиды и жажда отмщения захлестнула сельчан. Особенно тех, кто захватил с собой объемную тару в виде верейки, бочки и т.п. Те, кто с мешками, спрятав тару под мышками, начинали подтрунивать над менее прозорливыми заложниками положения: «Шо, на рыбалку прыйшлы? Да зо всiма родычамы! Ой, смiху!»

«А ты, шалэпа, шо тут з торбою[4] робыш?» огрызались с чувством дважды оскорбленного достоинства бабы.

            Через пару минут пребывания в состоянии близком к истерике или шока, уже разъярённые и неудержимые бабы, вооружившись кто чем, ещё с большей энергией( и откуда только силы после такого марш-броска?) бросились на разборки к дядьке Мартыну.

            Увидев Мартына, бабы подняли жуткий гвалт.

            «Ах ты падлюка! Не утiчэшь[5] вiд нас, Мартын.»

            «Да яки ж вы бабы нэросторопнi. Треба ж було быстрiше. Покы вы бiгли, ставок знову  наповнылы. Я ж рыбы набрав! Цiлу пiдводу прывiз. Повну хату!!!