Дьявол и Город Крови: Там избы ждут на курьих ножках...

Глава 20. Жар-птицы Фениксы

На этот раз до шпиона добраться удалось легко. Только больно. Но к боли Манька привыкла, как йог, который истязание тела считает посвящением себя в высокие слои нематериальной основы. Она так не считала, но истязание от этого не прекращалось, ибо истязала себя не она, а нечисть и ее произведения.

Над дверьми, откуда Манька первый раз услышала голоса, как раз было чисто, а вот слева и справа нашлись два тайных помещения, куда провел ее Дьявол. И когда она увидела, кто ведет разведку — ей стало плохо. Если бы Дьявол в это время не имел своей выгоды в том, чтобы она, увидев развернувшуюся перед ней картину, не повредилась в уме, вряд ли голова ее смогла бы выдержать такое.

И в том и в другом помещении горели костры, и в каждом лежала щепка неугасимого полена, которая поддерживала огонь и жизнь в умирающих людях, подвязанных за руки или за ноги. Полутрупы висели обуглившиеся и полусгнившие, но голова их оставалась не обгоревшей, и эти головы жили своей необыкновенной жизнью, которая у них когда-то была. Они вели себя не хуже и не лучше чертей, но не раздувались, а только с каждой проговоренной фразой обгорали все больше, пока не замолкали на какое-то время, за которое огонь наполнял их новой жизнью, и, просыпаясь, снова проживали короткий отрезок времени, пока их тела становились черным и неживым. Проживали точно так же, как предыдущий отрезок времени: оживали, проговаривали, умирали, оживали, проговаривали, умирали…

Манька заметила, что они повторяют одно и то же, будто в забытьи, и разговаривали, в основном, сами с собой. То хвались, то жаловались, то умоляли, то протягивали к кому-то руки, а то, что совсем непонятно, порочили самих себя или исторгали вопль, или прощались с жизнью, или грозились убить, и, судя по их лицам и движениям, думали, что убивают. Иногда они висели и лежали на одном костре по двое и по трое, и прежде чем погибнуть, сначала убивали одного из них, или наоборот, били ему поклоны… И если полумертвые замечали, что она смотрит на них, то переставали умирать и начинали тянуться к ней: голос их наполнялся силой, голова просыпалась, и они уже не говорили одно и то же, а самым самостоятельным образом начинали кричать ей проклятия или заговаривали ласково, зазывая к себе, в то время как огонь вспыхивал так, что подойти к ним уже было невозможно. 

И стоило ей ответить им взаимным чувством, как она сразу чувствовала, что силы уходят из нее и тело наполняется болью, будто она и в самом деле взошла на костер, а мертвецы в огне становились живее живых.

Дьявол ужаса не испытывал. Он любовался полуобгоревшими трупами, как произведением искусства. Когда Манька справилась со своими чувствами, она смогла его понять. Именно так представила бы она себе Ад, если он существует. А раз нечисть на земле смогла создать Царствие Небесное, то как бы доказала Дьяволу, что голова у нее работала не хуже. Мудрый Дьявол всегда умел гордиться недалеко упавшим яблоком.

— Я сошла с ума! — призналась себе Манька, останавливаясь возле одного из костров, схватившись за голову и потирая виски. — Я сошла с ума! Дьявола не существует. Изб на курьих ногах не бывает. Водяные… Черти… Живая вода… Огонь… Я сошла с ума!

— Маня, если ты сошла с ума, то все сказочники тоже были с приветом, — успокоил ее Дьявол, посмеиваясь. — Сознание человека не может сойти с ума. Оно создавалось с некоторым запасом прочности: а вдруг попадет в Сад-Утопию, а там, знаешь ли, самое сказочное место! А чтобы попасть туда, надо так расстроить нечисть, чтобы уже никогда ей в голову не пришло считать себя инженером душ… Но, если не хватает знаний, чтобы понять, что происходит на другом конце земли, то вполне можно не справиться с анализом поступающей информации, — согласился он. — Когда начинается потоп, кому угодно приходится тонуть, если плавать не учился. Этим мертвецам не так плохо, как может показаться на первый взгляд, но избам хреново. Ты же видишь, как быстро покойнички исторгают проклятия!  Если это Ад, то у избы, но никак не у проклинающих, которые горят в огне.

— Как птицы фениксы…

— Мои жар-птицы. Ох, Маня, видела бы ты красоту сияния, когда сознания уходят в Абсолют! Я ж говорю, от нечисти польза немалая.

— А какая в этом польза? — Манька с ужасом просчитывала объем работы. 

— Меня больше становится, — ответил Дьявол самодовольно. — Частица сознания уходит в Бездну, и там, где она сгорает, остается первородная материя! А первородная материя — это моя молодость, сила, умноженная земля. После того, как я сунулся в Бездну, понял: Свет — это хорошо, но ковырять Бездну лучше пальцем. Результат тот же, и голова целая. Кому бы еще в голову пришла такая умная мысль?

— Мне, наверное, — ответила Манька, не найдя сил для усмешки.

— Не самая умная мысль, — заверил ее Дьявол. — Я бы погиб, если бы не был для Бездны, чем-то вроде Бездны для меня. Ее не может не существовать, как не может не существовать меня. И только земля может быть и Бытием, и Небытием. Земля — восполнимая потеря, тогда как я…

— Ну а вдруг каждое сознание родит Бытие?!

— А ума хватит? Ты сначала с этим прахом разберись! — Дьявол с иронией ткнул пальцем в ближайший костер. — Сознание человека без соответствующего набора функционирующего оборудования совершенно недееспособное. Ткни человеку в мозг, и где оно — сознание? Прилепилось оно к нему? То-то и оно! А ведь это человек еще от земли не отошел...  А я сам по себе мыслящее существо, а если мыслю — значит, существую! И кто бы я был, если бы мог делиться на множество маленьких Дьяволов?! Сейчас мы начнем землю делить, планеты, интеллект... — и чем это все закончится? Огромная вселенская война и торжество Бездны! Нет уж, хватит с меня Абсолютного Бога, который все время разевает на мое имущество пасть.