Джек и его дракон

Джек и его дракон

Ничего не предвещало беды.

У прилавков толпились дети, толкались проворно локтями, тянулись к цветным леденцам и подаркам; у замёрзшего озера катались на санках (а кто посмелее — тот на коньках), и отовсюду звенел детский смех, и предпраздничное настроение накрыло всю деревню, как купол. Небо оставалось чистым — без облачка! — и солнце било в глаза, словно летом. Серебрились, поблёскивали сугробы, а снеговики улыбались перед каждым двором — длинноносые и седые.

В общем, Рождество обещало быть тёплым. Все его с нетерпением ждали!

А со всеми заодно, конечно, и маленький Джек.

Ему было шесть лет (исполнилось, кстати, недавно), и жил он в домике на опушке. А может, даже в самом лесу — деревню почти не было видно из окон. Хотя сестрица всегда врала, задрав нос:

— Вижу прекрасно крыши! Это ты просто мелкий.

А сестрице было семь с половиной лет.

Ничего не предвещало беды, и когда налетели на солнце тучи, Джек бегал по деревне с мальчишками, дожидаясь отца – тот уехал за подарками в город. Затянулось небо тёмным покрывалом, и соскользнула с горы метель, и завалил вдруг хлопьями снег — да такими, что с целый кулак!

Мальчишки перепугались и разбрелись по домам.

А Джек до вечера просидел у окна, дожидаясь подарков, но метель — беспощадная, злая! — всё поднималась и щерилась, хотя ничего не предвещало беды…

* * *

Пока сестрица расчёсывалась, Джек твёрдо решил:

— Я не буду спать этой ночью!

За окном уже потемнело, зима засвистела в щели, снег прислонился к двери, словно большое животное, а сестрица посмотрела на Джека, будто на сумасшедшего.

— Какие глупости! — сказала она, вздёрнув нос. — Вряд ли кто проберётся в такую метель!

— А папа?

— А папа тем более. Спи!

Джек послушно упал на подушку, представил, как закрывает глаза и видит приятный сон (там у него собака, три коробки конфет и мяч), но затем вовремя остановился:

«Я же твёрдо решил!» — вспомнил он.

И оставил глаза открытыми. В конце концов, он спит каждую ночь — ничего не случится, если эту он вдруг пропустит!

Через некоторое время задулся огарок свечи. Тени нарисовали на потолке дракона, но быстро затихли. Под сестрицей прогнулась кровать.

— Спишь? — уточнила она полушёпотом.

— Да, — громко ответил Джек.

— Ну и дурак.

И после этого она отвернулась, перетянув на себя одеяло.

«Обиделась» — понял Джек.

«Обиделась! И на что?»…

* * *

Ночь была неприветливо тёмной. Заметало тропинки к дому, снегом кидало в стекла, а луна катилась по небу в шубе из облаков и почти не светила. Никто не смог бы пробраться сюда этой ночью.

Джек знал это, но всё же не спал.

Подложив под голову руки, он мечтательно слушал, как напевает ему метель, как топают в норках мыши… А на потолке, если тщательно приглядеться, всё ещё проступает драконье лицо. Или морда?

Если глаза смотрят, как человеческие, и моргают, и поблёскивают — это что же: морда или лицо?..

— Полночь, — вдруг сказал дракон.

И кажется, улыбнулся Джеку, и его большой человеческий глаз подмигнул, и от взмаха больших ресниц в комнате поднялся ветер.

Джек от страха оцепенел.

— Что молчишь? — не отстал дракон, плавая по потолку. — Полночь!

— Не кричи, — попросил слабым голосом Джек.

— Почему?

— Сестрицу разбудишь.

Будто дело до этого есть, когда перед тобой извивается чудище, и глазеет на тебя, и ухмыляется!

Но дракон оказался понятливый: больше он не кричал.

— Ты кто? — спросил он вдруг, снова нависая над Джеком.

— А ты?

— Я здесь живу.

Джек ушам своим не поверил — с драконом он виделся в первый раз!

— Неправда, — возразил он, слегка осмелев. — Я тебя раньше не видел.

— Так ты на меня не смотрел! — удивился дракон, и его морда вытянулась из потолка и нависла. — Как можно видеть, если не смотришь?

Джек хотел было ответить, но призадумался. И вспомнил, что первый раз в жизни решил не спать.

— И ты здесь каждую ночь? — совсем растерялся Джек.

— Только сегодня.

— Впервые?

— В сотый, наверное, раз.

Каковы чудеса! Джек и не верил в подобные вещи! У него в доме жил дракон, каждое Рождество он нырял в тени на потолке, и высовывался, и поднимал ресницами ветер, а Джек столько лет спал — и только сейчас увидел!