Джульетта поневоле

Пролог

- Юленька, радость моя, - Геннадий Константинович, которого все актёры в нашем театре звали просто Геком, картинно заламывал руки и только что на колени передо мной не падал, - ты же такая умница, красавица, талантище!

Я тоскливо вздохнула, глядя на притаившуюся в складках бархатной портьеры паутину. Само собой, я и умница, и внешностью с талантом природа меня не обделила. Да и ситуация откровенно патовая: за две недели до премьеры актриса, играющая Джульетту, в пух и прах рассорилась со всеми от режиссёра до гримёров и костюмеров и ушла из театра, громко хлопнув дверью. Спектакль, в который вбухали кучу времени, сил и денег оказался под угрозой срыва, ведь, согласитесь, невозможно поставить нетленную трагедию Шекспира «Ромео и Джульетта» без главной героини! Не в самого же себя должен влюбляться Ромео! Впрочем, блистательный Александр Опалов, признанный герой-любовник нашего театра, из-за которого, собственно, и началась вся эта свистопляска, вряд ли мог подарить своё сердце даме. Во-первых, потому, что вряд ли оно у него было, а во-вторых, все самые тёплые и искренние чувства Александр испытывал лишь к самому себе и никому более. Правда, противостоять шарму и воистину дьявольскому обаянию нашего театрального Казановы было практически невозможно, я, по крайней мере, не слышала, чтобы нашлась хоть одна девушка или даже зрелая опытная женщина, которая бы ему отказала. Собственно, наша красавица Марина, которая должна была играть Джульетту, потому и сорвалась, что за десять минут до репетиции сцены под балконом застукала своего Ромео в весьма пикантной позе с Кристиной, которая, вот каверза судьбы, должна была изображать синьору Капулетти! На крики и вопли увенчанной рогами примы сбежался весь театр, а Александр заявил, что до начала репетиции у него ещё десять минут, которые он волен провести так, как ему заблагорассудится, после чего запер дверь гримёрки, дабы завершить начатое. Наличие гомонящей за дверью публики его ничуть не смущало, а Кристина не стала спорить, благоразумно решив, что раз репутация погублена и все и так знают об их интрижке, спасать остатки чести и гордости нет никакого смысла. Как говорится, сгорел сарай, гори и хата.

Марина, как истинная актриса, с каждой минутой пребывания на сцене (пусть и импровизированной) всё больше и больше входящая в роль, потребовала от Геннадия Константиновича, которому злая судьба выделила роль режиссёра этой постановки, выкинуть по известному и весьма неприличному маршруту и Александра, и Кристину. Едва ли не поголовно влюблённые в Опалова дамы подняли страшный шум. Да и мужчины, которые надеялись повторить проторенный нашим Ромео путь, тоже высказались против увольнения Кристины. Скандал ширился и набирал обороты, вопли и визги стояли до небес, когда наша прима выдвинула классический ультиматум: или уходит она, или выгоняют их. Геннадий Константинович, которому все эти разборки и капризы были уже поперёк горла, лишь рукой махнул. Уверена, будь наш Гек менее интеллигентным, послал бы всех по витиеватому маршруту, какому и грузчики бы портовые позавидовали. Марина, свято убеждённая, что за неё будут держаться и биться до последнего (она же красавица! Прима! И вообще, само совершенство со всех сторон!!!) покраснела, побледнела, затем бросила убийственно колкую гадость, пожелав всем скончаться страшных муках в полной нищете и забвении и сбежала, оглушительно грохнув тяжёлой входной дверью. Каюсь, в первую минуту после её ухода я искренне радовалась воцарившейся тишине, понимание произошедшего пришло позже, а окончательное осознание всей глубины ямы, в которой мы оказались, появилось лишь теперь. Потому что наш милейший Геннадий Константинович выбрал на роль Джульетты… меня. Спору нет, предложение само по себе весьма заманчивое, плоха актриса, которая не мечтает хоть раз блеснуть в постановке самой популярной трагедии Шекспира, но, три тысячи чертей, как говорила моя любимая миледи из «Трёх мушкетёров», плата за эту роль уж слишком велика. Во-первых, на меня ополчится львиная доля дам нашего театра, ведь как я уже говорила, в Ромео влюблены почти все сотрудницы и актрисы. Во-вторых, мысленно я уже собирала чемодан для поездки на свадьбу к сестре, которая целых три года выбирала достойную оправу себя, такой замечательной, и наконец-то окончательно определилась с женихом. Неявка на семейное торжество, по размаху спорящее лишь со спуском на воду «Титаника», приравнивалась к измене вере и Отечеству и каралась по всей строгости семейного закона: непрестанными жалобами, упрёками, мелкими подлянками, а то и бойкотом. Помимо этого было ещё и в-третьих: Ромео мне не нравился категорически. Александр Опалов упорно напоминал мне самодовольного и придурковатого павлина из мультика про хитроумного лисёнка Вука. Разумеется, мне хватало благоразумия держать своё особое мнение при себе, впрочем, учитывая, что я всего лишь замена примы, несравненный Александр своё царственное внимание мне и не уделял, чему я была даже рада. Только вот, если я стану Джульеттой из основного состава, избегать внимания Опалова станет невозможно, а пополнять его коллекцию ещё и своим разбитым и растоптанным сердцем мне совсем не хочется.

- Юленька, - Геннадий Константинович смотрит на меня так, что отказать ему просто невозможно. И вообще, это мой шанс заявить о себе, глупо от него отказываться!

- Уговорили, - я улыбаюсь и даже почти верю в то, что всё будет хорошо. – Очень постараюсь стать Джульеттой.

- Главное – не повторите её печальной участи, - Геннадий Константинович смеётся и проводит ладонью по груди, беду стряхивает, чтобы на вороте не висла.

Что поделать, деятели искусства – люди творческие, а потому весьма суеверны! И пусть я стараюсь во всём и всегда быть благоразумной особой, гипотетическую беду с себя всё равно смахиваю. Бережёного-то, как известно, и бог бережёт.