Эден: забытые боги, запретные сказания

1.4.2 Святоша Билли

«Эфир. Весь наш мир состоит из эфира — буквально соткан из тысяч и сотен тысяч миллиардов тончайших нитей этого удивительного вещества. Каждый камень и каждая травинка, каждое животное и каждое разумное существо — все мы — Дети Эфира. Эфир управляет потоками магии, позволяя живым существам, если они способны на подобное, пропускать её — магию — через себя, получая великую мощь.

Однако изначально магия в чистом виде была доступна лишь одним созданиям в мире — тем, кого мы называем Vir Magnus — первым разумным существам, которые когда-либо ступали по плодородным землям Эдена.

Однако, несмотря на всю свою мощь, они не могли использовать магию мироздания — тайное учение, доступное лишь Адвентам и Феям.

Первые сами по себе являлись источником Эфира — в их телах он принимает причудливую форму, которая позволяет Адвентам взаимодействовать с окружающим миром, меняя его в угоду своим желаниям. Однако ни у кого из них это умение не развито до такой степени, чтобы кардинально что-то изменить.

Вторые облекают свои тела концентрированным эфиром, который приобретает фиолетово-чёрный оттенок, и искусно манипулируют им, меняя время и пространство в угоду своим желаниям.

В мире Эдена Феи — прозванные за цвет своей ауры Тёмными Феями — были испокон веков, обрушившись с небес во времена Первого Катаклизма; но удалившись однажды от взора Виров в искусственно созданный план, они прятались там сотни тысяч лет, не выходя на контакт с людьми.

Незадолго до Второго Катаклизма могущественный адвент обнаружил проход в нижний план, где было сокрыто королевство Фей. Он и вывел их в свет, сделав бичом Эдена».
 

— из выписок «Летописи Эдена» монаха Бенедикта.

К Югу от Белого города
Ставка Ордена Ночи

Солнце медленно и неумолимо ползло вверх, стараясь оказаться как можно скорее в зените. Лагерь Ордена уже давно был выстроен, и сейчас каждый был занят своим делом: кто-то чистил доспехи, кто-то занимался выделенными конями, кто-то — ужином на добрых восемь десятков ртов.

Присцилла же хлопотала рядом с наскоро собранным порталом.

— Ну давайте же, сукины дети! — ругалась девушка, пытаясь «поймать» нужную волну с допплерами. — Почему вы не слушаете меня?! Что произошло?!

Её отражение, скача как бешенное по поверхности зеркала, кривлялось и строило ей рожи с той стороны блестящей поверхности.

— Что, не получается? — раздавшийся рядом голос заставил девушку отпрыгнуть от испуга.

— Калеб!

Она в сердцах подскочила к нему и дала знатного подзатыльника.

— Какого хрена ты тут шляешься? Работы, что ли, не нашлось?!

Парень улыбнулся ей в ответ.

— Ты же знаешь, мы — личные бойцы рыцаря-камандора, — он важно вытянулся по стойке «смирно», — а потому освобождены ото всяких работ, связанных с обустройством лагеря.

— Бездельники вы, вот вы кто, — буркнула недовольно Присцилла.

Она сняла с пояса флягу и сделала пару глубоких глотков.

— Дай глотнуть. — Парень протянул руку, но девушка убрала флягу за спину.

— Кто не работает, тот не ест, — она показала ему язык.

— Да ну тебя… — Калеб обиженно посмотрел на сестру.

— Да ладно, что ты, шуток, что ли, не понимаешь? — сменив гнев на милость, Присцилла протянула ему фляжку.

Пока он пил, она ещё раз оглядела портал.

Ровная поверхность отражала прекрасно, но допплеры, которые должны устанавливать проход из пункта А в пункт Б, почему-то не хотели этого делать. Она чувствовала их волнение и даже испуг, который они пытались спрятать за непослушанием.

— Так что не так с твоим зеркальцем? — Калеб вернул меж тем флягу сестре и остановился рядом.

Присцилла пожала печами.

— Они напуганы.

— Напуганы?! — удивлённо переспросил у неё брат. — Что может так напугать этих дьявольских созданий, чтобы они отказывались слушать проводника?!

— Не знаю, — обречённо вздохнула Присцилла. — Но если до вечера не выясню, Великий Магистр с меня шкуру спустит.

— Та-а-а-ак, — брат хлопнул её по плечу и, расстегнув ремни, сбросил тяжёлый доспех, а за ним поддоспешник, оставшись в одной рубашке. — Щас мы выбьем из них всю дурь…

Он решительно шагнул к зеркалу, засучивая рукава.

Их допплеры, испуганно взвизгнув, спрятались за оклад.

Присцилла, улыбаясь, покачала головой.

— Ой и дурной же ты у меня, братец.

Но Калеб уже не слушал её, расшатывая портал и пытаясь достучаться с матами до сидящих внутри допплеров.

— Весь в отца… — тихо произнесла девушка и пошла успокаивать разошедшегося родственника.

Ставка Ордена Ночи.
Палатка Великого Магистра.

Рыцарь-командор стоял, словно статуя, посредине огромного королевского шатра, и наблюдал, как перед ним, вышагивая из стороны сторону своими гигантскими шагами, мерял пространство Ланселот.

— Гавейн! Ублюдок! Убью своими руками! — рычал Магистр, бессильно сотрясая воздух кулаками.

— Я бы на твоём месте так не горячился, — спокойным тоном начал командор.

Великий Магистр остановился напротив рыцаря, вперив в него свой горящий взгляд.

— Вот когда будешь на моём месте, — скрежеща зубами, прорычал он, — тогда и поговорим!

Однако сверление глазами на Персиваля не производило большого эффекта и, дабы хоть на ком-то или на чём-то сорваться, Ланселот, отойдя назад, разнёс в щепки небольшой столик, стоящий в паре метров от рыцаря-командора.

— То, что он здесь оказался, скорее всего чистая случайность, — меж тем таким же невозмутимым тоном продолжил Персиваль.

— Случайность, говоришь?! — Магистр с силой сжал кулак. Тени по углам шатра завыли в унисон бьющей из него ярости. — Я не верю в случайности, мой старый друг! Тем более в случайности, связанные с этим ублюдком!

Великий Магист замер на мгновение, обдумывая какую-то мысль.

— Прикажи людям быть готовыми, после еды мы выдвигаемся на место. — Рука, закованная в чёрную сталь, указала в сторону, где примерно Присцилла возилась с порталом, пытаясь починить его с помощью брата. — И позаботься о том, чтобы твоя протеже…

Он глубоко вдохнул и заорал так, что даже невозмутимый до этого Персиваль дрогнул:

— Наконец сделала этот чёртов портал!

Белый город, Клоака.
Последняя обитель.

Как только мы провалились — другого слова я подобрать не могу — в разверзшиеся перед нами уста, запах алкоголя, табака и секса усилился во сто крат! Я, конечно, бывал в злачных заведениях, но здесь, в Эдене, я ожидал увидеть скромненькую таверну в духе «Старых Свитков» или что-нибудь в таком роде, но никак не это.

За дверью, через которую мы прошли, была длинная — не меньше метров десяти — лестница, поднимавшаяся круто вверх. Вдоль неё стояли девахи с голыми сиськами, как на лучших улицах красных фонарей, причём они встречали гостей с огромными подносами, на которых были фрукты, соленья, напитки и прочая снедь.

Все они улыбались нам, и всячески старались что-нибудь да предложить. О сиськах, кстати, отдельно: их я за свою жизнь повидал тоже немало, но… Мать моя женщина! Здесь были все сиськи — с первого по хороший пятый! Мохнатые сиськи! Сиськи, покрытые чешуёй! — хотя я до сих пор думаю, что это хороший грим, и — внимание! — шесть сисек! Вы когда-нибудь видели шесть сисек?! У своего дяди на ферме я как-то видел свиноматку… Вот это где-то рядом. Но посимпатичнее.

— Эй-эй-эй, шею выкрутишь! — Джарек, смеясь, проталкивал меня к концу лестницы.

Не веря своим глазам, я обернулся к нему, всё ещё надеясь, что парень развеет миф.

— Ты видел?! — кивнул я в сторону дородной тётки с шестью дойками. — Это взаправду?!

— Всё, что вы видите в нашем Доме Удовольствий — самая настоящая правда, — голос, достойный самой Монсерат Кабалье, перебил начавшего было говорить Джарека.

Заглядевшись на девушек, я и не заметил, как мы добрались до самого верха лестницы и, наконец, вошли во внутрь. Я обернулся на голос и оказался буквально зажат двумя огромными… сиськами.

— Джарек, душка, кого ты привёл к Мамочке на этот раз? — я с трудом отлепил своё лицо от этого необъятного бюста и окинул взглядом его обладательницу.

Это была внушительная женщина, я бы даже сказал, очень внушительная, одетая в роскошное красное платье из какого-то очень мягкого материала, напоминающего плюш. На голове у этой мадам была какая-то корзина, с ниспадающей с неё вуалью, закрывающей лицо. В руке она держала таких же размеров, как и сама, трубку, из которой валил дым. И несмотря на то, что, как и у всех Земных женщин, груди у неё было две, они были просто огромны!

Она, грудь, тяжело вздымалась, а её обладательница так пожирала меня взглядом, что мне казалось, что я стою голый посреди улицы и на меня смотрит толпа зевак.

— О, нет-нет-нет. — Джей встал между нами, призывая соблюдать дистанцию.

Хотя я и так, будь моя воля, держался бы от этой фрёкен Бок за тридевять земель.

— Это мой друг, Деррик, — он осторожно отодвинул меня в сторону. — А это Мамочка Хильда.

Убедившись, что мы на достаточном расстоянии друг от друга, парень отошёл в сторону.

— Здрасьте, — я неравно улыбнулся и протянул по привычке руку.

Мамочка сделала глубокую затяжку и от души пожала мою ладонь.

Держу пари, я слышал, как хрустнула кость.

— Обожаю худышек, — проворковала томным голоском Большая Хильда — я так решил называть её для себя.

— Вы… У вас чудесный бордель! — натянуто улыбнувшись, ответил я любезностью.

Но любезность не прокатила.

— Что?! — воскликнула Хильда, да так, что проходящие мимо нас рослые мужики в ужасе метнулись в разные стороны. — Ты сказал ему, что это бордель?!

Рассвирепевшее лицо Мамочки Хильды уставилось на Джарека.

Тот явно не брал в расчёт таких поворотов, но держался молодцом…

— Ну, видишь ли… — начал было он, но тут его прервали.

— Хильда! — рык, подобный звериному, разнёсся по всему помещению. Замолчала не только Хильда, но и музыка, игравшая в борделе. — Он ко мне!

И буквально через секунду всё вернулось на круги своя — музыка заиграла, постояльцы засуетились — но всё это было как в плохом вестерне, будто бы посетители хотели побыстрее слинять, наверстав упущенное. Большая Хильда стала ласковой, как ягнёнок.

— Что же вы раньше не сказали-то?! — сокрушалась Мамочка. — Я бы вам чаю приготовила, встретила, как подобает.

— Да ладно мы, собственно, ненадолго, — невозмутимым тоном ответил Джарек, как будто три секунды назад его не хотели убить. Или съесть. Или убить и съесть.

Он был так же улыбчив и весел как всегда, и только мелкая капля пота, стекавшая по лбу, выдавала то, что совсем недавно он вместе со мной был готов открыть тут небольшой кирпичный завод.

Пользуясь тем, что всё устаканилось, я, следуя за Хильдой и Джареком, рассматривал интерьеры.

Здесь внутри это уже не был такой откровенный бордель, как там, на лестнице. Мы находились на здоровенном амфитеатре, а внизу, под нами, в обширном зале, окружённом колоннадой, находился по виду самый обыкновенный бар: люди сидели, пили, стояли, общались. Да, естественно, среди них бродили всё те же полуголые девицы, но здесь они выполняли роль официанток, не более. Никакого древнеримского разврата я не обнаружил.

— Ну, мальчики, Святоша Билли ждёт вас! — из моих раздумий меня вырвал голос Большой Хильды.

Мы остановились перед кованной дверью.

— Билли, я привела мальчиков, — любезным голоском проворковала Мамочка.

Она распахнула дверь, и я увидел краем глаза большую комнату, заваленную рукописями свитками, заставленную книжными шкафами и прочими не свойственными борделю вещами.

— Ну, и чего застряли в проходе? — внезапно вынырнувший откуда-то из-за гор этих самых рукописей здоровенный мужик, по габаритам мало чем уступавший Хильде, и поманил нас рукой.

— А вот и тот, с кем я хотел тебя познакомить! — подмигнув мне, сказал Джарек.