Её глаза

Её глаза

Ее глаза. Ты смотришь в ее глаза. Какие же они глубокие. Космос мертв, а ее глаза безграничны. Тусклая лампочка на кухне отражается в зрачках, что делает глаза напротив тебя еще прекраснее. Ты купаешься в них. Они теплые и влажные. Тебе совсем не хочется выходить на берег. Никогда. Ты бы остался в них навсегда, несмотря на то, что длительное купание может привести к скукожыванию кожи. Но кого пугают эти морщины.

Ее глаза. Ты смотришь в ее глаза. В этот момент ты понимаешь, что на свете нет никого и ничего. Невольно представляешь, будто бы планету поражает безжалостный, супер смертельный вирус и остаетесь только вы вдвоем. Каким образом это произошло - не важно. Возможно, ваша любовь выработала антидот?

Ну, ладно, не смертельный вирус. Это слишком жестоко и, к тому же, не надежно. Человечество не один и не два раза выживало после ужасных эпидемий и с каждым разом становилось все крепче в плане иммунитета. Пусть это будут инопланетяне. Они прилетают, чтобы забрать человечество в далекие, неизведанные миры. (Понятия не имею - зачем это им понадобилось. Такие, вот альтруистические инопланетяне). А нас забывают. Пусть 8000000000 людей живут, но на других планетах. Главное, что результат тот же - вы остаетесь вдвоем ...

... А еще ваш взгляд. Вы будете молчать так всю жизнь, боясь нарушить тишину. Боясь убить чувства словами, испачкать их чистоту звуками. Вам и не нужно разговаривать словами, когда общаются ваши души. Сколько там, душа весит? 14 граммов? Вот ничем заняться "британским ученым". Язык - самое нелепое изобретение человечества, после электронных сигарет, выборов и шоу "танцы со звездами".

- А помнишь наше первое свидание? - говоришь ты, не раскрывая рта.

- Помню. - отвечает она сомкнутыми устами и замолкает. При этом уголки ее чувственных губ, едва заметно поднимаются. В глазах появляется мерцание.

Ты тогда пришел с легкой небритостью и хрестоматийным букетиком в стиле "прости, но все деньги я оставил бывшей". А она была семнадцатилетней соплюшкой с длинными волосами до икр, шилом в попке и чертиками в глазах. Последний день лета тепло шептал на ушки всевозможные приятности. Даже всегда мрачный, Даниил Галицкий вместе со своим конем, улыбался вам, косо щурясь августовскому лучу.

Это произошло, страшно представить, девять лет назад, но ты помнишь, как было вчера. И она помнит. Память отражается в ее глазах.

Наивная девочка думала, что тебе лет девятнадцать и ты вынужден был показать паспорт, в котором четко написано, что ты родился в 1984 году, то есть тебе уже (АЖ!) 24. Ты чертовски зрелый мужик. Вы тогда смеялись над этим, а посетители литературного кафе на площади Рынок оглядывались на симпатичную, но не совсем адекватную пару.

Вечером ты целомудренно провел ее на маршрутку. Сразу же, в первый день, спас ей жизнь. Она шла, щебетала тебе всякую ерунду и вовсе не смотрела на дорогу. Как же ты ее дернул за руку. Маршрутка пролетела в нескольких сантиметрах. Прощаясь, она чмокнули тебя в щеку, но во взгляде читалось животная жажда вонзить свой язык прямо в твою трахею.

Ее глаза. Ты смотришь в ее глаза. Твои вены напнулись и пульсируют разрушительной силой. Ты понимаешь, что ее глаза дают тебе энергию чтобы творить, чтобы жить. Руки, плечи, спина - все мышцы готовы к переворачиванию Мира в направлении ее взгляда.

А потом целых полгода вы ходили как сомнамбулы, держась за ручки. Вы как бы встречались, но как бы и нет. Ты видел, что девочка безумно влюблена в тебя. Но тебе почему-то было ее жалко. Разве ты имел право портить эту милую и наивную малую? Ты боялся ее тронуть. Потом пришел апрель.

Она ворвалась в этот сумасшедший апрель с обожженными сигаретой косточками на кулачках и твердой уверенностью разорвать с тобой отношения, что, казалось, зашли в тупик.

Вот, тогда ты и влюбился. По-настоящему влюбился в свою девушку, сидя на лавочке перед кукольным театром. Более того - ты ее тогда впервые понял. Конечно, восемнадцатилетние девочки просто так сигаретами руки не прижигают. Вы оба нашли общий язык, разговаривая на совершенно нейтральную тему:

- Хорошо, что сегодня пар нет. (Нам нужно разойтись)

- Да, у нас тоже. (Почему?)

- И погода какая. (Ты не решительный. Мне кажется, что я тебя вовсе не интересую)

- Это уже потепление идет. В интернете прочитал. (Ты ошибаешься. Ты мне очень нравишься и, мне кажется, что я тебя люблю).

Наши оба диалога замолчали. Взгляды застыли друг напротив друга. Белки ее глаз наполнились влагой и засияли разрушительной красотой. Маленькие, почти детские кулачки, судорожно сжимались так, что красные пятнышки ожогов переливались белым.

- Докажи. - сказала она вслух.

Странно, неужели последнюю фразу я сказал НЕ просебя, а ртом? Это стало для меня неожиданностью, которую можно сравнить разве что с неожиданным ударом в солнечное сплетение. И я с трудом выдохнул:

- Что? - будто то от этого "Что" что-то могло зависеть. Уже нет.

- Докажи. - процедила она сквозь зубки, но капля влаги так и не скатилась по щеке, хотя полные белки уже исполнились морями.

Затем дрожащие руки отдавали студенческий билет в обмен на ключ от аудитории.

- Нам вокалом позаниматься. - бесстыдно солгал я Тетушке на вахте.