Ее маленький секрет

Последний сын

Удивительно, как у такой неказистой девушки мог родиться настолько красивый сын! Каждый день я готова подолгу смотреть в его бездонные зеленые глаза. А стоит Егорке заметить мое неприкрытое восхищение, он тут же расплывается в прекрасной улыбке, от которой сбрасывают свои черные оковы затянутые тучами небеса.

Я ставлю перед Егором его любимый сырный крем-суп, посыпая хрустящими ароматными сухарями. Сажусь напротив и в очередной раз обвожу взглядом его правильные черты лица. Даже огромный фингал, который принес он сегодня из школы, не портит невероятной внешности моего сорванца.

Спустя пару минут я замечаю, что еда все так же нетронута. Кажется, пора начинать разговор.

— Не хочу, мам. У меня нет настроения, — сын бубнит пухлыми губками, размазывая размокший сухарик по ободку тарелки.

— Тогда рассказывай. Что случилось на этот раз?

Егор лишь делает глубокий вдох. Видимо, что-то произошло посерьезней обычного. Насколько я помню, про прошлые ссадины он спешил дать объяснение сам. Причем делал это чуть ли не с порога, швырнув как можно дальше свой тяжелый рюкзак.

— Что интересного было на занятиях? — пытаюсь зайти издалека.

— Мы прыгали через «козла», потом рисовали корзину с фруктами. На уроке русского языка писали диктант, — он без интереса растягивает свои слова. — А на литературе были дурацкие мифы. Мы изучали историю какого-то демона, который влюблял в себя женщин.

— Ого! — от удивления ползут на лоб мои глаза. — А вам разве не рано такое знать? — я встречаю его смущенный взгляд. — Так и что этот демон? Что учитель рассказывал? — а сама думаю о том, что пора бы выяснить нюансы подобных уроков у директора.

— Павел Алексеевич долго описывал его внешность. И все ребята постоянно смотрели на меня. Потом Маша начала обзываться и назвала меня им, потому что мы очень похожи. И все стали смеяться. А громче всех горланил Васек! Мам, он сказал, что ты меня в детстве у кого-то украла! За что я его и ударил. А потом, — насупившись, Егорка ладошкой прикрывает фингал, — и он меня.

— Дети очень часто бывают жестокими, малыш. Им только дай повод и неважно, какой. Надо мной тоже все время подтрунивали.

Непроизвольно из меня вырывается вздох. Я улыбаюсь, пытаясь выдержать его пристальный взгляд. Но в школьные годы я натерпелась сполна! Хромая, косая, к тому же горбатая. Да и волос на голове — по пальцам пересчитать… Ну, такая уж родилась. Что поделать?

— Мамочка, ты самая лучшая! Для меня самая красивая! — тут же льнет ко мне сын, обнимая белоснежными ручками.

Я медленно глажу его по светлой макушке. Как и любой матери, мне очень хочется уберечь сорванца от всех этих невзгод. Но школа — есть школа, а дети — есть дети. И каждый из нас проходил все этапы взросления сквозь драки, слезы и смех.

— А что, он действительно очень похож? — говорю сыну ласково.

— Да. В учебнике даже картинка есть. Мам, давай покажу?

Не дожидаясь ответа, Егор тянется к своему рюкзаку. Расстегнув молнию, не спешит. Но прогнав все сомнения, робко кладет книгу в разноцветной обложке прямо передо мной. Через пару секунд открывает на нужной странице, откидывая закладку наверх.

— Ты кушай, сынок, — треплю его светлую макушку. — А потом гулять пойдем. Да?

Егорка кивает и приступает к еде. А я, пытаясь скрыть свое волнение, изучаю старинное изображение, из-за которого весь этот сыр-бор.

«И в правду похож!» — восклицает мое подсознание.

Золотистые кудри, пухлые губы, зеленые большие глаза — ну, вылитый сын лет так через двадцать! Незаметно, чтобы не привлечь внимание сынишки, вытираю потные ладошки о подол платья. Нервный смешок вырывается сам. Ведь кто бы мог подумать, что в те времена были такие умелые художники, чьи творения сохранятся и попадут в современные учебники!

— Вот и в классе смеялись! — нахмурив брови на мой панический смех, с грустью говорит сын.

— Ну, что ты, малыш! — я глажу его мягкие волосы. — Меня просто радует твое творчество, — пальцем указываю сыну на пририсованные карандашом нетипичному «светлому» демону яркие розовые рога.

Покончив с обедом, приободрившийся сын хватает пакет со вчерашним хлебом. И, собравшись, мы идем в сквер кормить голубей. В хорошую погоду это стало нашей традицией.

Расположившись на одной из лавочек, я неспешно пью купленный по дороге сюда вишневый сок. Егорка сидит рядом, уплетая кофейное мороженое. А тем временем, проголодавшихся птиц вокруг нас собралось уже много.

— Ну что, начинаем? — я отламываю кусок батона и растираю его в руках. Птицы вихрем налетают, вызывая у сына неподдельный смех.

Пустых скамеек вокруг еще штук пять, не меньше. Но именно к нам подсаживается резвый поджарый старичок в идеально подчеркивающем его спортивную фигуру костюме. На вид ему лет пятьдесят, если не больше. Темные солнечные очки скрывают глаза и частично морщинки вокруг.

— А можно и мне с тобой покормить голубей? — он внезапно заводит с Егором разговор. Я непроизвольно сжимаю кулаки.

Сын переводит на меня свой растерянный взгляд. Получив мое неуверенное одобрение, протягивает незнакомцу пакет. И тот, в свою очередь, улыбаясь, приступает к кормлению птиц. Он делает это плавно, без резких движений. Но рядом с ним мне сидеть некомфортно. Я, как натянутая струна, не могу расслабиться даже на миг. Сижу и с нетерпением жду, когда же закончится хлеб.

К сизой курлыкающей массе подлетает белоснежная голубка, привлекая восторженное внимание Егора.

— Красивая, правда? — соглашается с сыном старик.

— А что за браслет? — он указывает на окольцованную лапку.

— Считай, что это ее кандалы, — своим хладнокровием вводит в ступор нас с сыном старик. — Голубка могла быть такой же свободной, как и все ее сородичи. Но еще птенчиком кто-то поймал ее, — мужчина смотрит прямо в мои глаза, от этого взгляда по телу пробегает леденящая кровь дрожь, — посадил за решетку в свою голубятню и заставил ее… привыкать.

— Мам, это правда? — в тоне Егора я слышу переживания за птицу и зарождающийся в рассудке мальчугана истинный страх.