Её портрет

Её портрет

           Елена полулежала  на тахте, и, с чувством  лёгкой досады, читала журнал «Москва». Журнал накануне вечером привез самый преданный ее поклонник – Всеволод Константинов. «Для тебя и о тебе» выведено на 56 странице корявым почерком Всеволода, как раз над заголовком его повести.

   - Напечатали все-таки! – Елена была рада за Всеволода. Он долго ждал

этой публикации. Он всё предусмотрел.  Повесть просто обязана была понравиться и в редакции журнала, и Елене. Это был рассказ  о молодежи, о выборе профессии и, конечно, о красивой девушке – мечте героя, в которой, при ближайшем рассмотрении, проглядывали черты самой Елены. Последние страницы повести только усилили её раздражение, и стало как-то неловко за автора.

     - Ведь Севка – хороший писатель! Как же так?! И меня просто чучелом изобразил.  Разукрасил, не поскупился. Рекламная дива, да и только! – С горечью думала Елена.  - Удивительно, почему я здесь проектирую Дворец Культуры,  а не демонстрирую перчатки.

     Онемела  рука. Затекла спина. Поза стала неудобной,  и  Елена выпрямилась. Машинально потерла  затекшую руку. Подвинула  ближе  настольную лампу, и начала медленно перелистывать страницы журнала.

     – И читать - то нечего! Прогремел журнал  «Мастером и Маргаритой», да «Историей  Государства Российского».  На том его слава и кончилась.

      -  А повесть у Севки получилась паршивенькая! Из общей массы совсем не выделяется. Разве что – моя персона слегка оживляет  блёклый  сюжет. – С  досадой  размышляла Елена. Она закрыла журнал и задумалась,  глядя перед собой.

     - В «Юность» - то не суётся. Понимает, что не дотягивает.  Всё торопится, торопится.   Боится не соответствовать, и поезд уйдёт без него.  Не соображает, что в следующий поезд, его вовсе не посадят.  Забыл, в спешке,  любимого своего Волошина? А с каким пафосом повторял:

     «Изгнанники, бродяги и поэты,

       Кто жаждал быть, но стать ничем не смог».

Не гнался бы за успехом – смог! Я верила в него.

    Дверь  отворилась.

     – К тебе можно? – Тихо спросила Надежда Петровна.

     – Мам! Ну, что спрашиваешь? Конечно!

     Елена, с журналом в руках, поднялась ей навстречу. На  какую-то долю секунды  она ощутила  запах тончайших не здешних духов. Запах тут же исчез, а Елена вытаращила глаза.

     - Мам! Откуда?!

     - А вот помогла директору с докладом для Парижского Конгресса. Вернулся довольный.  Результат, вижу, ты ощутила.

    - Ну, он у тебя – молодец!  Ты заглянула похвастать, или узнать, как  Севина повесть проходит мой Страшный Суд? – Улыбнулась Елена и потянула мать к тахте.  

     Они сели, тесно прижались друг к другу.  В такие минуты сразу бросалось в глаза  их удивительное сходство. Обе стройные,  волосы  цвета светлого  каштана,   правильные  черты  лица. Правда, нос  Елены  чуть вздернут, и глаза, не синие,  как у  матери, а отцовские – тёмные. Почти чёрные.

     –  В остальном – одно лицо!- Говаривал отец. – Когда вы рядом – просто сёстры – двойняшки! Мои  красавицы – кудряшки!

     На что  Надежда Петровна всегда реагировала одинаково: - Не льсти, пожалуйста! Я и без того знаю, как ты нас любишь!

     Николай Сергеевич весело смеялся. Обнимал и целовал своих девочек.                           Елена зарылась лицом в волосы матери:

       - Запах! Просто с ума сойти! И как он угадал? Ведь мы с тобой любим именно такой тончайший благородный аромат! Стоит  отвернуться – и уже нет его…

       Они раскрыли журнал на пятьдесят шестой странице.

     - Опять тебе посвятил?! –  Прервала восторги дочери Надежда Петровна.

   Елена взглянула на журнал и, пожала плечами.

     - Прочти на досуге.  Увидишь, какое сокровище твоя дочь. А вы с папой все не цените меня! – И она лукаво улыбнулась.  – Вообще-то это не самая большая Севина удача.

    - Ой, Алена! Человек в тебе души не чает! А ты?!

       -  Ах! Мамочка!  Если бы я в нем не чаяла - тогда другое дело! – Прервала ее дочь. – И, вообще, неужели вам с папой так приспичило  сбагрить  меня кому попало?

    - Тебе двадцать три, - заметила Надежда Петровна.

    - Месяца нет, как двадцать три-то! А ты уже время торопишь! И, вообще,

 не надейся и не жди, - категорически заявила Елена. – Последний курс  оттрублю, а там посмотрим. До этого вам от меня не избавиться и не мечтайте.

    Она обняла мать и выхватила из кармана ее халата запечатанное письмо.

   - Алена, отдай! Это не тебе. Это я написала. Мне нужно кое о чем поговорить с тобой.

    Елена отдала письмо. Сложила руки на коленях и приготовилась слушать.

    - Скажи - ка, ты помнишь наших друзей: тетю Киру и дядю Игоря?

    - Они на Байкале живут? - Уточнила Елена.
    - Вспомнила? Хотя ты совсем маленькая была, когда мы с Байкала в Москву вернулись. Так вот, их сын, Ярослав, дома они зовут его Слава, скоро приедет. Мы с папой пригласили его к нам на каникулы. Он учится в Иркутском Университете. Геологом собирается стать.  Как и ты.