Эффект гирлянды

День первый

Сегодня опять ночное утро. Или утренняя ночь, если вам удобнее так её называть. Теперь всегда так. Уже второй месяц. Задолбало! Не люблю декабрь вот именно поэтому. На работу идёшь – ночь, с работы возвращаешься – опять ночь. Мрак. Как-то всё это на нервы давит. И грязь снежная под ногами чавкает. Брррр. Противно. Радости не прибавляет. Вот люди и идут все унылые и сонные. А когда сонным людям куда-то приходится тащиться в холодное ночное утро, то они раздражаются. Отсюда и конфликты.

Вот куда меня занесло с моими размышлениями! Вроде как зима виновата во всех грехах! А на самом деле в моём конфликте с Тимуром никто не виноват, кроме меня самой. Нет, он, конечно, тоже виноват. Мог бы и не реагировать так агрессивно. Подумаешь, котлеты подгорели! Салат же не подгорел.

Всего на минутку и отвлеклась на звонок. Это ведь мама звонила. По срочному делу. Ей надо было узнать, какое платье я хочу заказать по каталогу. Платье, между прочим, чтобы ему понравиться! И вообще, не так уж сильно котлеты были испорчены. Оплошность тянула максимум на реплику: «Блин, Юля, повар из тебя сегодня фиговый», а не вот это - вот обидное: «Ты меня отравить решила или хочешь, чтобы я подавился и сдох?»

Моя бывшая соседка, Марианна Валерьевна, известный в городе семейный психолог, не раз повторяла, что главное в отношениях – это взаимное уважение. Так вот, когда ко мне относятся неуважительно, то и я… взаимно.

Короче, высказала я своему дорогому и любимому всё, что о нём думала. Ну не совсем всё, конечно, а только касательно этой ситуации. Я, между прочим, тоже работаю и устаю, а в поварихи не нанималась.

Разругались в пух и прах, спали в разных комнатах. С утра ему раньше на работу ехать. Пытался что-то говорить примирительное. Блин, Тим, пора бы уже знать, что спросонья я злая и не воспринимаю информацию. Перед выходом крикнул: «До вечера», а я ему: «Не дождёшься!»

Грубо, конечно. Признаю. Не в духе была. Ладно, потом днём созвонимся и помиримся. Мама говорит, что первый год совместной жизни для пары самый сложный. Люди привыкают друг к другу, учатся уступать. И я бы уступила, если бы он извинился. Правда. Но меня сбила машина.

Какая машина? Откуда мне знать? Я в них не особо разбираюсь. Чёрная какая-то. Я её не заметила потому, что чуть ногу не вывихнула. Наступила в снежную кашу, приправленную реагентом, нога стала скользить. А я в это время дорогу перебегала. Пешеходного перехода на дороге не было, но там все перебегают.

Ну так вот, нога у меня поехала, я покачнулась, сумка стала сползать с плеча. А в руке телефон был. Сумку я спасла, успела поймать. Зато уронила телефон. Я наклонилась, чтобы его поднять, и в этот момент… Заядлые автолюбители описали бы это происшествие такими словами: «Джип своим бампером въехал бабе в багажник».

Мне повезло, что водитель успел резко затормозить, и удар в пятую точку я получила не слишком сильный. И летела тоже недалеко. До ближайшего бордюрного камня. А вот камень встретил меня, как родную. Я впечаталась в него головой, и радость от встречи вспыхнула искрами в глазах. От серьёзной травмы меня спасла толстая вязаная шапка.

На пару секунд я потеряла сознание, а когда очнулась, рядом уже была куча народа. Кто-то пытался поднять меня, кто-то отряхивал, а кто-то голосил на всю улицу. Ближе всех стоял лысый смущённый дядечка. Это и был водитель сбившего меня джипа. Оказалось, что он остановил свою телегу и вылез из неё, чтобы узнать, надо ли меня додавить или можно так оставить. Какая-то старушка скандального вида наскакивала на него, ругалась и время от времени лупила сумкой. Моей сумкой!

– Маньяк! Насильник! – голосила она, входя в раж. – За решётку его надо! Повалил девку в сугроб!

– Не валил я её в сугроб, – оправдывался лысый. – Она сама посреди дороги в неприличной позе стояла. Я её только чуть-чуть задел.

– Да тебе, кабану здоровому, все позы неприличными кажутся. Маньяк! – не унималась бабуля. – На девчонку позарился! Почему-то на меня не напал, хоть я и рядом была!

Мне даже жалко мужика стало, но себя тоже было жалко. И зимний плащ, и брюки оказались мокрыми и грязными. Не говорю уже про руки и лицо.

– Девушка, возьмите влажные салфетки, – какая-то сердобольная женщина сунула мне в руки упаковку.

– Тётенька, вот ваш телефон, – послышался из-под локтя тоненький голосок. Худенькая девочка с огромным ранцем за спиной протянула мне нечто прямоугольное и грязное. – Только он у вас разбился и не работает.

– Как вы себя чувствуете? – оттеснил ребёнка мужчина в старомодном пальто и строгих очках. – Может вам скорую вызвать?

Психиатрическую помощь мне надо вызвать. Вот ведь дура! Раскорячилась посреди проезжей части. Сама виновата. Что же у меня вечно всё не как у людей? Или у других такая же фигня?

Вырвавшись из рук доброжелателей, я рванула на работу. Не быстро, правда, рванула, но со всей возможной скоростью. Колени болели, видимо, стукнулась сильно. И голова.

Перед дверью в здание нашей фирмы стояла высокая стремянка, и двое рабочих в зелёных комбинезонах тащили к ней большой деревянный ящик.

– Матерь божья! – воскликнул один из них, увидев меня, и уронил ящик себе на ногу. Хорошо хоть не обматерил меня. Надо же, какие теперь культурные грузчики!

С детства помню, что ходить под лестницей - это плохая примета, но чего уж мелочиться - утро всё равно испорчено. Я ворвалась в офис без одной минуты девять. Леночка, сидящая на ресепшене, округлила глаза и замахала руками.

– Женщина, сюда нельзя! Винно-водочный магазин в соседнем здании!

– Вот правильно тебя Оксана Викторовна ругает, – буркнула я. – Со всеми вошедшими здороваться надо! И сразу, чтобы ты не умерла от любопытства, скажу – меня машина сбила. Три раза переехала. Но на работу я не опоздала – можешь отметить это в журнале.