Экзекутор

Кладбище на Юкки, последние слова...

К раннему утру следующего дня синий Субару ехал в Юкки. На кладбище.

Спустя несколько часов, когда от нелепого холода уже полностью укрылся в белое пальто, Март Эйлович нашёл те две маленькие могилки. Он сравнил с фотографией, маленькое надгробие на холме. Он нашёл его, камень с надписью «Татьяна Курчаева», ниже прописью «Эйрин, что учила, но никак не научилась» А под камнем маленькая плита саркофага. Для тела мало, но чтобы спрятать пепел вполне. А чуть правее стояло ещё одно, более новое надгробие. С таким же саркофагом под ним. Надпись: «Валерия Феллес», ниже: «Лина. И только смерть приручила её».

– Так вот она…

Слёзы покатились по лицу.

– Та Эйрин, на которую валились все беды в моём детстве.

Он смеялся.

– Всего лишь человек, а я больше дьявола боялся…

Он протёр лицо белым рукавом. Положил руку на саркофаг Валерии.

– Лина, что за прозвище такое странное. Вы видно были сёстрами или подружками. Видно тебе было принципиально лечь рядом. Помирились?

Он завис и просидел так.

– Говорят, что душа привязывается не к телу, а к месту. И если твоя душа не здесь, может она придёт к этому?

Он вынул из кармана пакет с жевательным зефиром. Маршмеллоу, что так трудно далось ему при готовке по необычному рецепту.

– Оно немного не такое, но ты ведь потеряла рецепт.

Он высыпал половину пакета на саркофаг. Прочёл короткую молитву. Потом несколько заученных строк на латыни.

– Мама? – тихо спросил он у воздуха после этого ритуала, – Мне тебя не хватает. Знала бы, через что мы с отцом прошли после твоей смерти. Он совсем повернулся на заговорах. Но в чём-то оказался прав, этот мир куда многограннее.

Ему ничего не отвечали. Но вдруг на душе стало тепло, уютно. Он чувствовал свет. На небе, на камне, на зефирках маршмеллоу, на своих влажных глазах.

– Мне кажется, я потерялся…