Экземпляр

Глен сидел на темной кухне и гипнотизировал стакан. Любимый джин никак не лез в горло. Перед глазами все стояли те дети. Тощие, бледные, обритые наголо – даже пол навскидку не определишь. И какой сегодня был? Шестой? Или восьмой? Скорее бы десятый, и контракт окончен.

Он в очередной раз по порядку проговорил заученные "мантры". Не я начал этот проект. Не я выбрал этих детей. Не я разработал это устройство. Моя задача – провести десять имплантаций, получить гонорар, и забыть обо всем, как о страшном сне.

На телефон пришло сообщение: "Последний экземпляр умер".

– Зачем мне-то об этом писать? – пробормотал Глен и вылил содержимое стакана в раковину. – Я только пришиваю проклятые железки к мозгу и делаю это хорошо. Ни одной ошибки.

Он побрел в сторону спальни. Перед лицом так и стояли глаза последнего ребенка. Обреченные и отчего-то понимающие. Почему? Ему даже не было жалко этих детей. И скрежет зубов все еще царапал слух. Процедура не допускала полную блокировку боли. Но придумали-то ее спецы заказчика. Он лишь делал свою работу.

Глен уснул быстро, но вскоре начал ворочаться – в комнате стало нестерпимо жарко. Он приподнялся на локтях, чтобы встать с кровати, да так и замер. У окна стояла детская фигура, будто сотканная из лунного света. Однако Глен не смог разглядеть ее подробнее, он оказался прикован к глазам ребенка.

– Ты... тот самый? Последний экземпляр?

– Джесси? Он больше не сможет с нами играть. Как и остальные.

Глен встряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Зачем? Уходи! Я только делал свою работу!

– Ты чего, дядь? Мы пришли сказать спасибо. Спасибо, что дал нам жизнь.

Левый глаз Глена наливался кровью. Сосуды лопнули от перенапряжения.

– Что ты такое?

– Как вы там нас называете? Точно, Экземпляр!

Он наблюдал, как Экземпляр медленно подходит. Видел, но не мог пошевелиться. Детская ладонь непринужденно легла на плечо мужчины.

– Знаешь, дядь, на самом деле мы пришли поиграть, – они невинно улыбнулись. – С твоим телом можно будет долго играть.

Во взгляде Экземпляра читалось сожаление. Сожаление того, кто собирается доесть последний кусок вкусного пирога.

Глен не заметил, как тусклый свет фонаря за окном погас. Вокруг стало совсем темно, а еще душно. И пахло полиэтиленом. Что-то мешало пошевелиться, стягивало со всех сторон. Было до одури страшно, но сердце и не думало стучать сильнее. Оно будто вообще перестало биться.

Где-то рядом скрипнула дверь, и послышались голоса.

– Ух, всех в крематорий, что ли?

– Ага. Эти экземпляры уже изучили и запаковали. Больше они не нужны.