Элемента.L

Глава 12.Сара

В доме престарелых, в отличие от больницы, работы было не много. Всех постоялиц Дэн уже хорошо знал, так же, как и букеты их заболеваний. Сегодня одна из старушек жаловалась на глаза. Своего окулиста в больнице не было, приезжал специалист раз в месяц. Поэтому Дэн осмотрел старушку сам, назначил пока капли. Записал её на следующий вторник на приём. Ходячих всех отправил перед обедом гулять. Он уже заканчивал обход, когда, наконец, появился Шейн. Неудобно было спрашивать, где он был и чем занимался, а судя по его чересчур довольному виду, наверно, даже неприлично. Поэтому Дэн просто пригласил его в свою комнату, чтобы обсудить план дальнейших их действий по работе с Евдокией Николаевной.

План был до безобразия прост. Шейн с подопечной разговаривает, а Дэн инспирируется и будет смотреть изнутри. Они даже не успели присесть, просто зашли и тут же вышли. Вернее, выглядело это так, слово из комнаты вышел только Шейн.

Когда он вошёл к бабке, она сидела на привычном месте у окна и курила. Шейн поздоровался. Интересно, она его помнила? Бабка кивнула на приветствие, выкинула в приоткрытое окно бычок.

— А парнишка наш где? — спросила она. — Вроде я слышала, он на обход пошёл. Чего ж мимо меня?

Дэн чуть вслух не извинился: к ней-то он умышленно не зашёл.

— А меня вы помните, Евдокия Николаевна? — спросил Аркадий Виленович дружелюбно.

— Отчего же не помнить, помню, — ответила старушка.

На темной стене Экрана старушкиной памяти замелькали картинки.

Екатерина Петровна представляет ей Шейна. Шейн улыбается. Екатерина выходит.

— Меня зовут Аркадий Виленович.

Война. Среди напряженных лиц изможденных людей в гимнастерках выделяется одно. Улыбающийся светловолосый парень.

— Можно просто доктор Шейн.

Снова война. Полевой госпиталь. С руками по локоть в крови человек в белом халате над операционным столом. Взрыв. Тот же человек в крови и грязи в воронке от взрыва.

— Вы же не настоящий доктор!

Больница. Женщина в смирительной рубашке пристегнута ремнями к каталке.

— Да, я психолог.

Женщина вырывается. Шприц. Руки в резиновых перчатках. Инъекция.

— Мозгоправ?

Женщина дёргается. Затихает.

— Нет, что вы! Мозгоправ — это психиатр, а я всего лишь учёный.

Кабинет. За столом человек в костюме. Показывает рукой на кожаный диван.

— Зачем же доктором зоветесь?

Дэн. Улыбается. Что-то говорит. Машет руками… Снова Дэн. В руках поднос с едой… Снова Дэн. Достает из кармана халата сигареты и зажигалку.

— Я доктор психологических наук. Работаю в Институт Старения Человека. И мне очень бы хотелось, если вы не возражаете, поговорить с Вами немного о вашей жизни.

Поле. Рожь. Сосны.

— Ну, отчего ж не поговорить. Давайте поговорим.

Снова кабинет. Человек в костюме в кресле. Смотреть на него неудобно, приходиться выворачивать шею.

— Вы родились в 1906 году, ещё до Революции. Что-нибудь помните о своём детстве.

Кузов грузовика. Под брезентом среди разного хлама испуганные дети. Лай собаки.

— Помню, от чего ж не помнить. Помню дом у нас был большой, красивый. Маменьку помню. Видная была женщина, белолицая, румяная. Папеньку помню плохо.

Несколько пар рук, мужские и женские, помогают детям выбраться из-под брезента. Мужчина, что несет её на руках, аккуратно прижимая к себе, очень серьёзен, лицо напряженное, но время от времени он поворачивается к ней и улыбается такой немного вымученной улыбкой, когда взрослые пытаются показать детям, что всё хорошо, но на самом деле все плохо.

— А чем занималась ваша семья?

— Да известно чем — мельницу держали. Рожь, овёс, горох выращивали. Хлебопекарня у нас была своя.