Елена Прекрасная

Иду я - бреду я по речке сырой... Самокопание и проснувшиеся амбиции

Преисполненная решимости и дальше продолжать быть независимой женщиной, я повернулась в сторону, противоположную той, куда ускакал предатель-конь, и поплыла, точнее, побрела к берегу. Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается - это про меня. Пока до этой молочной слизи добралась, успела раз десять провалиться в ямки - дно реки было неровное - и наглотаться киселя. Впрочем, это ещё что: вот когда я начала карабкаться по гладкой и скользкой молочной стене, упругой, как самое настоящее желе, тогда помянула недобрым словом и нянек, и князя, и его коня - всех, по чьей милости я вынуждена брать штурмом эту неприступную стену.

Наконец, устав и запыхавшись, уселась прямо в кисель и принялась думать, как отсюда выбраться. Ночь была прохладной, ветер холодил мокрые волосы, однако телу было тепло и приятно. Ощущения - будто грязевую ванну принимаешь. Расслабившись, я чуть не заснула. Резкий вскрик какой-то птицы заставил меня встряхнуться.

- Что делать? Думай, Маша, думай! - для верности я постучала кулаком по лбу.

Неожиданно, в голове забрезжила бредовая идея. "Я ведь в сказке. Почему бы не попробовать жить по-сказочному?" - промелькнула мысль. Я, конечно, ей не вняла. Признаю: в поговорке "С волками жить - по волчьи выть." есть своя правда, но я-то не волк. Мне, может, свою человечность сохранить хочется! Мне налёт цивилизации дорог - даже такой вот истончившийся. Хочется, чтобы, когда я вернусь домой, люди не бросались от меня в разные стороны.

Потратив минут десять на раздумья, я перебрала, а затем последовательно отринула все возможные варианты собственного спасения, такие как: стать птицей и взлететь - не подошло по техническим причинам; использовать шпильки в качестве рычага, чтобы взобраться по молочному берегу - гнулись, не выдержав моего веса, и выскальзывали из желе; попробовать цепляться за желе ногтями, в отчаянных попытках удержать скольжение вниз - обломала ногти. И только после этого, кляня на чём свет стоит желе в любых формах и видах, я попыталась реализовать ту первую, бредовую, идею.

- Речка, а речка? Мне бы выбраться отсюда… - неуверенно произнесла я в темноту. Подождала чуток – речка никак не дала знать, что вняла моей просьбе: берега нисколько не потеряли в крутизне.

- Надо по-другому попробовать. – сказала я себе. - Речка-матушка! – подбавила я пафоса. – Дозволь выйти на травку!

Ничего не произошло. То ли я не так попросила, то ли даже в сказках речки неодушевленные.

- Мне срочно! – предприняла я третью попытку – в сказках ведь всего по три. – Ну, пожалуйста!

От избытка чувств я молитвенно сложила руки на груди и с ожиданием уставилась на кисель, нежно-розовый в лунном свете. Налетел ветер, взлохматил мои всклокоченные после дикой скачки, липкие от киселя, волосы; я вздрогнула. На душе стало тоскливо-тоскливо.

- Сижу я в темнице сырой, - с чувством пробормотала я. Поэтическая жилка встрепенулась и закончила: - Что же мне делать, такой молодой?! Хм. Нескладно как-то получилось. Может быть, лучше звучит: «Ужель я погибну такой молодой»?

Оперев локоть на колено, а подбородок - на ладонь, я грустно задумалась над собственной поэтической бездарностью. В лесу снова тонко и протяжно вскрикнула птица. Луна, не щадя себя, заливала всё вокруг - так, будто очень старалась заменить солнце. Почему-то глядя на неё, я вспомнила себя в тереме – так называемую Елену Прекрасную, всю размалёванную и разодетую в роскошные по местным меркам тряпки... И совсем не прекрасную.

Я горько вздохнула. А потом решительно поднялась на ноги. Лучше уж смотреть правде в глаза: Елены из меня не вышло – ни прекрасной, ни даже просто сносной. Ведь у неё главное дело дня и жизни в чём состоит? Выйти замуж. Я же из ста тридцати четырех кандидатов не смогла выбрать подходящего. Такая придирчивая Елена нянькам ещё не попадалась - ни одна не задерживалась в тереме так долго, как я.

- Обратно не вернусь! - в подтверждение своих слов ударила кулаком о кулак и медленно побрела по течению реки – надо ведь как-то выбираться. - Много тут не высижу - разве только нянек, злых, как чёрт, дождусь.

Представила – и содрогнулась.

- Предпочитаю уйти по-английски. - пробурчала я себе под нос, старательно передвигая ноги. Но кисель был густой, и это затрудняло движение. Через полчаса я устала. Было холодно, голодно и уныло. В довершение всего, из носа потекли сопли: наверное, спину выхолодило ветром.

- Иду я - бреду я по речке сырой, а в небе парит орёл молодой. - пытаясь меня подбодрить, выдала поэтическая жилка.

Я недовольно покачала головой. Я вообще не большая поклонница стихов, а уж слушать плохие стихи... Увольте.

- Сырая речка? Так не говорят. – жёстко отрезала я.

Обидевшись, творческая жилка свернулась в трубочку и отползла в дальний конец моей души. Без неё полегчало - собственная поэзия только раздражала.

- Вот что получается, когда берёшься не за своё дело! - философски заметила я. Похоже, привычка разговаривать вслух настолько укоренилась, что даже за неимением зеркала, я продолжаю оповещать мир о своих мыслях и чувствах. - Поэзия - явно не моё!

Невольно подумалось, что и быть красавицей - тоже не моё.

- Значит, я всю жизнь не о том мечтала? – от потрясения я застыла на месте.

Я не попала бы в сказку, да ещё на должность Елены Прекрасной, если бы страстно не желала казаться красивой и пользоваться у мужчин успехом. А ведь где-то в глубине себя я всегда знала, что мне не сравниться с прирождёнными красавицами. Даже сказка не смогла этого изменить. Сколько бы я не приложила усилий, чтобы приукрасить себя, стоит появиться рядом по-настоящему красивой девушке - и она меня быстро за пояс заткнет. Так зачем тратить время и силы на пустые устремления? Пустые - потому что первого места в "конкурсах красоты", которые предлагает жизнь, мне не видать как своих ушей.