Эльфийская сага

Глава 1. Странная картина

Я пришла в себя не дома. С трудом открыла глаза. Белый потолок, выкрашенные зелёным, обшарпанные стены. Вон две большие трещины. Страшно неудобная кровать с явно казенной постелью, капельница в руке и тошнота…

— Очухалась? — прозвучал в мой адрес язвительный голос медсестры. — И на кой вас только вытаскивают? Жить надоело — вали. Флаг тебе в руки. Так нет, возись ещё с вами, дебилами, откачивай. Помнишь, хоть что натворила?

Мозг работает с трудом. В жутком тумане, какими-то обрывками, я вспоминаю: таблетки… ковер на полу усеян упаковками от них …  Странно, что я абсолютно спокойна, мне все безразлично. Плакать обо мне некому. Сама же я дошла до точки в этой жизни. Впереди лишь мрак, пустота, одиночество и бесконечная война. Все мои сны теперь причиняют лишь боль, разрывают на части, заставляют корчиться в муках несбыточного. Так кому и зачем нужна эта жизнь? Лучше уж разом покончить с ней.

По всей вероятности мое рождение было случайностью. Я была незапланированным существом на этой земле. Но, видимо, где-то решили меня еще помучить.

— Как меня нашли? — Во рту такая сухость, что язык ворочается с трудом.

— Знакомая твоя за деньгами пришла. Помнишь, что передать обещала? Или совсем память отшибло? Дверь не открываешь, телефон не берёшь. Она и подняла шум. Деньги видать сильно нужны были. — Медсестра криво усмехнулась. — Иначе точно бы уже отправилась куда хотела.

— Нашла она деньги? — Относительно последних мне, в самом деле, отшибло память. Мелькало что-то. Но до того смутно.

— Нашла. На холодильнике лежали в конверте. Имя её было написано.

— Хорошо, что нашла, — пробормотала я. — Только всё равно туман в голове.

— Ещё бы после такой порции, — злобно глянула на меня медсестра. — Идиотка. Чего вам не хватает всем? Живи себе и радуйся. Молодая, здоровая, красивая, — перечисляла она стандартный набор, не глядя на меня. — Мужик бросил? Нового заведешь.

«Нездоровая, — вертелось у меня в голове. — И некрасивая. Промахнулись вы, девушка. И не бросал меня никто. Некому бросать-то. Да только никто в такое поверить не может — в полное и абсолютное одиночество. Не знает никто, что это такое. Да ладно, пусть не знает, врагу не пожелаешь такого». Спорить не хотелось. Вообще не хотелось говорить и шевелиться.

— Когда меня в общую переведут? — только это и спросила.

— Переночуешь здесь и переведут. У нас серьёзные больные. Полно их. А ты только место чужое занимаешь. Дура.

Завтра, так завтра. В больнице везде отвратительно. И вот я уже вполне сносно передвигаюсь по стенке, если нужно куда-то выйти из битком набитой палаты. Нас здесь восемь человек и ко всем приходят родные. Весь день шумно. Меня скоро выпишут. А пока я днями сижу на своей панцирной сетке, уставившись в стену или в окно и почти ни о чем не думаю. По сути это прострация. Мне все безразлично. Вспоминаю, что послужило толчком к моей неудачной попытке разделаться с этой жизнью.

Я забрела в ювелирный отдел магазинчика около дома, скользила взглядом по кулонам и кольцам. Любимое занятие — не купить, так смотреть. По привычке теребила свою подвеску. Ювелир за прилавком узнал меня, кивнул с улыбкой и спросил, нравится ли мне работа и не хотела бы я заказать ещё что-то. Работа? Да ведь это о подвеске. Идиотка. Убедила себя в том, что это Его Подарок. А между тем, я заказала однажды его сама, у этого самого ювелира. Сама придумала этот вензель из букв и рубиновое сердечко. Рубиновое, как же! Стекляшка и дешёвое золото.

Его Подарок. Нет у меня его подарка. И его тоже нет. Ничего нет. Есть только мрак и безысходность. Тогда зачем жить? Стакан лекарств и всё. Вечный сон. Но я здесь, на больничной кровати.

Однажды мой блуждающий взор случайно падает на тумбочку соседки. Это аккуратная, чистенькая старушка, миниатюрная и, в общем, милая. Среди обычных скучных больничных предметов, взгляд неожиданно выхватывает что-то яркое и пёстрое. Да ведь это книга. И не просто книга, а дорогой альбом с репродукциями. Но откуда здесь такая роскошь? Я молча смотрю на старушку.

— Да, это мой альбом, — приветливо улыбается она мне. — Согласна, здесь выглядит довольно странно, но взяла его с собой, чтобы не было так тоскливо. Не больничная вещь.

— Из другого мира, — бормочу я, разглядывая мрачную фантасмагорию Босха на обложке. — Впрочем, это как раз из нашего мира. Вполне.

— Может быть, вы хотите посмотреть? — спрашивает моя соседка.

— А можно?

— Конечно можно. Если вам интересно. А я впервые за все время вижу интерес в ваших глазах.

— Люблю альбомы, — слабо улыбнулась я, перелистывая первую страницу. — С детства любила этот совершенно особый кисловатый запах. Блестящая бумага, яркие краски и какая-то сказочная реальность. Кем может быть эта дама в роскошном платье? Почему она такая грустная? Много вопросов. Здесь такой простор для фантазии. И не только детской.

Я медленно перелистывала страницы, погружаясь в другой мир. Довольно странный альбом, по всей вероятности подбирался он бессистемно. Были здесь  знаменитые шедевры великих мастеров, но были и совсем незнакомые картины, известные должно быть, только специалистам. Налюбовавшись вдоволь любимой Мадонной Грандука Рафаэля, я перевернула страницу. И снова неизвестная картина.

Горный пейзаж. Овцы вдали. На переднем плане пара молодых людей. Парень с роскошной гривой чёрных волос улыбается девушке. На нём белая, сильно раскрытая на груди рубашка и обтягивающие штаны чуть ниже колена. В руке свирель или флейта. Кажется, он хочет поцеловать девушку, тянется к ней. Лица девушки я разглядеть не могу — она спиной ко мне. Вижу только сияющую корону золотых волос. Руки молодых людей соединены. Обычная пастораль, если бы не одна вещь: парень с картинки вылитый Марк. И факт этот может свидетельствовать лишь об одном: я всё-таки повредилась рассудком. Смотрю на подпись к репродукции: «Неизвестный художник. XVIII век. «Мимолетное счастье»». Интересное название.