Эльфик: Орочьи земли

Путник

часть 1 главы

Давным-давно в Древнем море не было такого Неистового шторма, во время которого из Тёмных глубин приплывал чудовищный сом Крикас, поедавший огромной пастью, словно клыкастый водоворот, утопавших путников и мореплавателей вместе с разрушенным ветром и волнами парусным кораблём, среди которых в ту ночь был маленький эльф по имени Илас, плывший на эльфийском паруснике Плавучий Месяц в обход Скверных Земель, в Эльфийские Земли Тихой Равнины, куда не осмеливались соваться даже орки и гоблины, чудовища, обитавшие в Прибрежных Землях и в скалистых Скверных Горах, где когда-то жили люди, истреблённые и изгнанные с побережья.

Разразившийся в ту ночь шторм был настолько сильным, что морские волны поднимались, качались, будто руки великана, выраставшие из воды и ударявшие по паруснику, который плыл сквозь бурю и разрушался, тонул под натиском стихии. Приплывший с глубины Крикас поедал утопавших эльфов, проглатывая их вместе с водой и древесиной от разрушившегося корабля.

Оказавшись в море, Илас ухватился руками за брёвнышко, отколовшееся от разрушенного парусника. Он вцепился руками в дерево, которое стало для него спасительным плотом.

Бушевавшее море и буйные ветра уносили юного эльфа в сторону скалистого берега, отдаляя от чудовищного чёрно-серого морского сома, который раз за разом выныривал из воды, плавая среди обломков парусника и проглатывая мореплавателей.

Илас со всей силы держался руками за брёвнышко, надеясь спастись и пережить тот сильнейший шторм. Чем дальше сильные ветра и штормовые волны уносили эльфика от места крушения корабля, тем меньше сил у него оставалось, чтобы держаться за плот.

Коротенькие руки его слабли, а тело из-за холодной воды и переживаний сильно дрожало. Он уже до косточек промёрз, наполовину долгое время находясь в воде. Он оказался в воде в одной тонкой рубашке и в штанишках, в которых лёг спать накануне шторма, в матроскую койку, в уютном трюме парусника, где было много путников.

Холодный штормовой ветер качал волны, унося брёвнышко с эльфом к берегу. Илас от нахлынувшего бессилия терял сознание, чуть не соскользнув с плота в морскую пучину. Веки его тяжелели от усиливавшейся усталости, из глаз накатывались слёзы, смывавшиеся морской водой, волнами, ударявшими в голову, в торс.

Если бы шторм не поутих с появлением первых лучей рассвета, то Илас бы соскользнул с брёвнышка в море и утонул, но буря утихомирилась. На рассвете буйные волны становились меньше и меньше, разгладившись на водной глади. Штормовые ветра улетели вдаль моря, скрывшись за горизонтом, озарившемся первыми солнечными лучами восхода.

У побережья задул лёгкий тёплый ветер. У берега около скал и над водой залетали птицы. Звёздный небосвод сменился ранним ясным небом.

Тихими волнами брёвнышко с юным эльфом выбросило на песчаный берег, усеянный самоцветными ракушками, сверкавшие как драгоценные камни. Илас чудом спасся, выбившись из сил и уснув от усталости на берегу возле высочайших скал.

часть 2 главы

Иласу снился сон о Тихой Равнине, о юных друзьях и мудрых родителях, с которыми он веселился под солнечным небом и играл в прятки в Безмятежном лесу, где росли Древа Жизни - так эльфы, жившие в смешанном лесу, называли древние деревья, возраст которых по поверьям эльфийских друидов превышал тысячелетия.

Добрый сон эльфику даже показался явью, но это было всего лишь сновидение об изобиловавшем жизнью родном крае, куда Илас не доплыл на паруснике, утонувшем во время шторма.

Внезапно сон прервался темнотой, словно в небе над Безмятежным лесом закружил гигантский ворон, затмивший чёрными крыльями солнечный свет. Илас через сон почувствовал, как будто кто-то постукивает его по голове, пытаясь выдрать волосы, проковырять кожу и череп, как зелёный дятел стучит клювом по древесному стволу.

Со стуком одновременно появилась усилившаяся боль, от которой Илас быстро проснулся и, лёжа на берегу, пятками и пальчиками ног почувствовал тихие волны, лёгким ветром накатывавшиеся на ракушечный пляж, где кроме него и птиц никого не было.

Юный эльф открыл глаза, увидев перед носом крылья берегового крупного ворона, спутника кровавого поля, усеянного мертвецами после брани. Ворон чуть поранил, сидя на его черноволосой голове, с каждым разом сильнее клевал чёрным клювом. Эльф отмахнулся левой рукой и, опираясь на правую руку, привстал, перекатился на спину, отогнал ворона, коснулся пальчиками головы, того места, где пощипало и капнуло кровью. Но ранка была совсем маленькой, ворон ещё не успел сильно расклевать ему голову.

— Прочь улетай, чёрный ворон! — Илас вскричал вздрогнувшим голосом, рукой в песке нащупав палку, которая оказалась вовсе и не палкой, а костяшкой. — Я ещё не мертвец, чтобы клевать мою плоть! — буркнул он, встав на ноги и распрямившись во весь маленький рост.

— Он не мертвец! К-кар! К-кар! Он не мертвец! — каркнул крупный ворон и, взмахнув крыльями, улетел к скалам, взмыл высоко-высоко к обрыву, улетел за вершину. — К-кар! К-кар!

— Ну вот... — подосадовал эльфик, коротенькими ножками пошагав по песчаному берегу к скале, к ручейкам, оставляя маленькие следы. — Ещё и говорящий ворон на пути повстречался... Эх... Наверное... Этого берегового ворона научил говорить орк...

— К-кар! К-кар! К-кар! — прокаркала пролетевшая стайка других чёрных воронов.

Эльф остановился, посмотрел вслед улетевших воронов. Илас взглянул на руку, на палку, которую он держал:

— Не нужна мне кость от мертвеца... — проронил он, с размаху бросив костяшку к острым камням, выпячивавшие из берега около воды. — Эх... Мне показалось, что это была палка... А это кость... — посетовал он, оглянул скалу и увидел ручейки, вытекавшие из расщеплены по крошечным руслам в песке, огибая ракушки, к воде. — Ручейки, ручейки! Пресная водица! И ракушечек драгоценных немножко из песка возьму, вдруг пригодятся... — чуть-чуть порадовался он, насобирав в кармашки разноцветных ракушек и поспешив попить и умыться, промыть волосы на голове после морской воды и песка.