Я разбиваю огромный прозрачный кристалл, сияющий тысячами бликов, и он рассыпается на мириады осколков, в каждом из которых гаснет мое отражение. Ощущаю, что не хрустальный камень разбила я, а свою душу, острая боль множеством игл пронзает мое сердце.
В ужасе просыпаюсь.
– Элина, что случилось? Все хорошо! Все хорошо, моя девочка!
Серебристые волосы, которыми мама всегда гордилась, были растрепаны, челка съехала на бок. В тусклом свете факела черты маминого лица казались более острыми, чем на самом деле. Она выглядела встревоженной. Неужели мой крик напугал ее?
– Мама… мне приснился кошмар. Было очень больно.
– Опять? Ну все-все. Все хорошо. Я здесь, с тобой.
Я думала, что она вошла в мою комнату, услышав, как я кричала. Но мама проснулась не только что: она была тепло одета.
* * *
Мы сидели с мамой за столиком. На окне застыли причудливые узоры, которыми разрисовал стекла мороз. Мама молчала. Она только вернулась из очередного отсутствия, кои случались в последнее время все чаще.
– Что расскажешь, доченька? – спросила она.
– Ну… что рассказать? Вот вчера в доме собраний был белый танец, а я не знала, кого пригласить, и зачем-то подошла к самому застенчивому мальчику.
– И? – с интересом переспросила меня мама.
– И он испугался. Сказал, что я ему не нравлюсь и поспешил незаметно скрыться, – зажмурившись, как откусив от кислого яблока, ответила я с возмущением.
– А ты?
– О, я хотела разрыдаться. Обидно.
– Ну, ты не расстраивайся. С другими потанцуешь.
– Так я и потанцевала.
– С кем?
– Увидев, что я приуныла, ко мне подошел самый красивый мальчик, который нравится всем, – радостно завершила свой рассказ я.
Мама улыбнулась.
* * *
Да… еще накануне мы пили чай и ничто не предвещало неприятных сюрпризов.
– Пора собираться, доченька. – Мама выглядела крайне встревоженной.
– А куда? И почему так рано?
– Здесь стало не безопасно. Операция лазутчиков Ордена чуть не обернулась неудачей. А для нас – закончилась плачевно.
– Что за Орден, о котором ты говоришь?
– Мы оттуда родом. Тебе все расскажут. А сейчас надо бежать.
– О боже. Так что же произошло?
– Вот, держи, – дрожащей рукой мама протянула мне нательный крестик. – Пока ты спала, я нашла его в лесу.
Я сжала в руках серебряную цепочку и словно вспыхнуло обжигающее зарево света, я увидела…
Ночь, лес, пурга. Снег кажется синим под призрачным сиянием двух лун: серебристого диска, освещавшего землю ночами испокон веков и меньшего, зеленоватого Орбуса. Вьюга воет, поднимая снежинки над землей, мчась на встречу бегущему человеку.
С ветвей деревьев за ним пристально следят множество пар сверкающих глаз. Туча закрывает диск полной Луны, а тусклый свет Орбуса, не способен хоть сколь-нибудь рассеять темноту. Лишь факел в руках несчастного освещает дорогу, заставляя размытые тени плясать в безумном танце. Порыв снежного ветра гасит спасительное пламя. Мужчина падает, неуклюже пытаясь удержать равновесие. Вороны слетают с веток и сливаются в силуэт монстра, весь вид которых подобен насмешке над человеческим обликом.
– Ты думаешь, тебе удастся успеть? – хриплым, голосом, лишь едва раскрывая клюв, прокаркало чудовище.
Беглец в ответ не вымолвил ни слова.
– Даже не пробуй! Тебе не добраться до лагеря! – Монстр рассыпается на сотни птиц, которые массивным градом налетают на мужчину. Короткий крик растерзанного отозвался эхом в холодном беззвучии леса.
Движущиеся по небесному своду тучи освобождают ночное светило. В лунной синеве обрывается неровный след человека. Странный, отстраненный, мужской, холодный голос пронесся у меня в голове:
Зимний холод, мелкий снег, темный вечер.
Веет вдоль лесных дорог быстрый ветер,
Ты бежишь сквозь ночь, сквозь страх, сбивая ноги,
Вдруг споткнешься, упадешь в огне тревоги.
Но жизнь идет, как снег течет несомый ветром
Над полотном дороги, невесомым пеплом.
Душа пуста... нет... холодна, замерзла от тоски,
Морозный холод душу сжал дыханием в тиски.
Душа замерзла, чуть дыша. Пронзенное летящим снегом,
Остыло сердце в тишине, под обреченным небом.
Душа нелепые надежды, усыпляет холод ветра.
Безмолвен лес ночной, как каменная Петра.
Он стал свидетелем того, как в тишине я
Упал, и жизнь моя сгорела, пламенея.
Снежинки падали на усыпальницу надежды,
Снежинки падали шурша на ткань одежды,
Окутывая белой невесомой шалью.
Мой пепел ветром унесло в неведомые дали.
От человека не осталось ни следа.
* * *
– Это же Андреас! Бедный дядя. Его последний стих… Да найдет его душа упокоения на небесах.
– Я нашла крестик, где след обрывался, когда пыталась догнать его. Это все, что от него осталось. Поспешила к схрону. Охотники уже побывали там, я отправилась следом, в надежде помочь захваченным лазутчикам освободиться. Конь изнывал, но мы домчались…
* * *
Трое мужчин, нервно оглядываясь, бегут по лесу. Там, в некотором отдалении от деревни, среди зарослей тёрна скрывались приземистые овин, дровяник и два стога сена. Никто не знал, что под сараем, сколоченным из горбыля, скрывалась землянка-схрон. Тайный люк был прикрыт поленницами.
– Здесь сидите, – наказал Иван своим спутникам, затворил лаз, прикрыв его дровами, и вышел на мороз.
Подул ветер. Стремительно нарастающий топот копыт разрушил тишину. Иван хотел побежать, но понял, что тем самым подтвердит подозрения врагов. Он набрал охапку дров и закрыл дверь.
#7605 в Фэнтези
#7605 в Приключенческое фэнтези
#36613 в Любовные романы
#12924 в Любовное фэнтези
Отредактировано: 09.12.2016