Энерджи

Где-то во вселенной

- Как особь? Смогла восстановиться?

- Слишком медленно. Очень слабая. Мы увеличили выносливость, либидо, регенерацию. Но по параметрам она слишком маленькая. Не подойдет большинству.

- Жаль. Теряем харды. Выставляй ее сегодня: полную стоимость, но как неликвид. Язык хоть удалось внедрить?

- Нет. Отторгает. Даже на минимальной скорости. Головокружение, рвота, до потери сознания. Четыре попытки и все с одинаковым исходом. Смотрит, закрывает верхнее веко, общается только невербально.

- Тем более. Избавляемся. Есть более перспективные объекты.

Высокий, тонкий, серо-желтый и глистоподобный инопланетянин с хоботом, свистом и шипением раздавал указания своим подчиненным, проходя ряд стройных женских гуманоидных тел.

На любой вкус и цвет, как говорят. От величественных и крупных женщин нормандской внешности, с тяжелыми светлыми косами, до серо-голубых инопланетных самочек, покрытых мелкими чешуйками, 6без выраженных молочных желез на идеальных, прекрасных телах.

***
Итак, от меня решили избавиться. Ожидаемо. Будь, что будет.

Осознав себя в помещении с серыми стенами чуть больше месяца назад, все никак не могла
сбросить оцепенение, некий эмоциональный вакуум. Не то чтобы все воспринималось мной как должное, скорее как сон, который пройдет.

Большой зал, где нас держали друг напротив друга, полукругом, в специальных креслах, которые могли менять положение нашего тела, даже перевернуть вниз головой при необходимости,
был нашпигован техникой по стенам от пола до потолка.

Даже манипуляторы у глистов были червеобразными, сегментированными, тут хочешь не хочешь, а всплывало воспоминание о тентаклях в аниме.

Мы могли видеть всех и все, кроме себя самих. Может и к лучшему.

На все манипуляции червеобразных смотрела как со стороны. Они изучали пороги чувствительности, физические возможности разных женских особей. Отдать им должное никого не доводили до болевого шока. Достаточно мирно все девочки, девушки, женщины сносили уколы, погружения в жидкости,
насильное кормление или глубокую очистку всего организма.

Самой неприятной процедурой, наверное, было заглатывание червей. Мелких тварей, шевелящихся. Не менее мерзким было ощущение, когда, собрав всю грязь с кишечника, разжиревшие они сами покидали организм. Уже позже, понимая свист и шипение, мы узнали, что своей слизью они обновляли все наши внутренние органы, а в зависимости от подвида, могли и изменять нас изнутри.

Понимать речь лаборантов мы начали после того, как смотрели, не мигая, в специальных зажимах, на яркое голубовато-сиреневое свечение. Процедура оказалась не безболезненной. Зато после я стала понимать отдельные свистящие звуки.

Что-то внутри сопротивлялось тому,
чтобы следовать командам червей: встать, проглотить... Упорно делала вид, что по-прежнему не понимаю их. Добилась, что световые сеансы, как стала называть их про себя, стали проводить для меня все чаще и чаще.

Благодаря им стала понимать всех глистов, и даже некоторых из девушек, которые то ругались, то умоляли отпустить во время и после процедур.

Услышать новость о том, что от меня завтра избавятся, пусть и продав, было приятно.

И хоть резких эмоций по-прежнему не было, мне уже было не совсем безразлично происходящее.

Наверное это произошло в тот момент, когда поняла, что не только понимаю речь,
но и чувствую, что испытывают девушки рядом со мной. Хорошо хоть червей не чувствовала.

И ужас, и боль, и наслаждение, порог которого тоже исследовали, улавливались как эхо.

А потом передавались моему телу. От того, что чувствовались не только мои процедуры, но и те, что делали ближайшим девочкам, от лавины ощущений, наверное, и прошло безразличие.

Постоянно испытывая то боль, то наслаждение, а иногда и то и другое сразу, выматывалась настолько, что отключалась во время световых сеансов, прямо с открытыми глазами.

И вот завтра это закончится. Все проходит и это тоже пройдет, с этой мыслью, провожая взглядом удаляющихся на сегодня червей, я наконец-то отключилась.

***

- Вставай! Вставай!
Меня расталкивал серокожий человекоподобный. Облокотившись на руки, просыпаясь, обнаружила себя наконец-то свободной. Не совсем конечно: тонкие запястья и лодыжки украшали браслеты из синтетического материала, от них к шее, на которой нащупала ошейник, тянулись тонкие ленты-пружины и одна чуть более толстая лента дергалась вслед руке серого. Волей не волей, пришлось встать. Нагая, босиком, на привязи, шла по темному коридору...

Ангар был огромный, металлический, тумбы из похожего на пластик материала, на которых стоит товар... А вот людей, нет, нелюдей, существ, огромное множество.

И улитки, и жабы, и кузнечики. Похоже наши земные фильмы дают хорошую психологическую прививку, иначе от такого разнообразия можно было бы сойти с ума.

Здесь холоднее, чем в лаборатории и месте где я проснулась. Завели на подиум, поставили рядом с хрупкой желтокожей самочкой. Она дрожала, подвывала и раскачивалась из стороны в сторону. Вокруг все шумели, какофония звуков. Желтая поделилась со мной страхом, даже не страхом - паникой, которая все росла, особенно, когда напротив нас остановился зеленый пупырчатый гигант.

Мерзкий даже на вид и покрытый слизью, которая, как отдельная колония, сама по себе перемещалась по его телу. Мелкие коричневые глазки осмотрели нас с головы до ног, а
ротовая щель стала издавать чавкающие звуки, как будто он захлебывается собственной слюной.
- Сколько за киоскору?
- 200 хардов господин. - Желтая не выдержала панической атаки и потеряла сознание.

Хорошо, что натренировавшись в лаборатории, я уже отделяла свои и чужие эмоции. Но такой резкий обрыв чужих чувств все равно принес облегчение. Не пугало даже то, что свой собственный страх стал расти. Находится радом с этим слюнявым существом было просто противно.
- А за эту гладкую?
- 100 хардов.
- Дефектная?
- Немного, но вполне здоровая.
- Гарантии?
- Здоровье гарантируем. Она ничем не сможет Вас заразить.
- А сколько прослужит и удовлетворит ли меня? - Это в каком таком формате должна я его удовлетворять, надеюсь не в гастрономическом или сексуальном? Крупная дрожь пробрала мое тело.
- Тут мы гарантий не даем. Сами видите маленькая. Дефе... - залебезивший серокожий, вдруг резко замолчал и наклонил голову.