Еретик

6. Наследники. 2000 г.

Девочка прижалась ухом к замочной скважине – любопытство ее было столь велико, что усвоенное с детства правило: “подслушивать не хорошо” отступило куда-то в глубину подсознания, теряя свой аксиомный смысл.

Стены деревянного сруба звук пропускали плохо – так что, если бы мама не кричала так громко, девочке не удалось бы вообще ничего расслышать, и заинтересоваться из-за чего разругались родители.

– Ну, что тебе здесь не нравится? – голос отца звучал почти ровно, но он, по всей слышимости, уж терял спокойствие.

– Погода прекрасная, вода в озере, как парное молоко, здоровая деревенская пища – без нитратов, консервантов и ароматизаторов. Ничего ты без своего юга не потеряла. Загорела даже лучше, чем на море. Варька, и то подросла вроде, а то совсем зачахла в этом городе...

– Все мне здесь не нравится... все...– почти плакала мама, – Неделю здесь провела, а будто все лето мимо прошло. Устала я тут с вами... за домработницу... Стирка, готовка – печь еще эта проклятая. Воды горячей нет. В бане темно... Удобства на улице... Ни телевизора, ни света, ни телефона...– за дверью послышались приглушенные рыдания...

Светлане, казалось, что ее заживо похоронили на этом хуторе, и она уже считала дни, до конца отпуска.

– Не нравится мне здесь...– совсем тихо всхлипнула она, – Я по ночам не сплю – будто меня душит кто, и сны снятся чудные... Одни кошмары...

– Да это ежики топают, спать мешают, – улыбнулся Костя, – Не бойся, они просто ночью просыпаются и шумят. Ты им молоко почаще в блюдце оставляй, они и потише будут.

– Вот еще! – возразила Света, – Чтоб я еще здесь змеюк подкармливала, вчера одна так и шнырнула за печку. И кот злющий – глаза как плошки. Того и гляди, в ногу вцепится...

Света обняла мужа за шею и вкрадчиво промурлыкала:

– Ну, если так хочешь здесь весь отпуск сидеть, поехали обратно к Кузьме жить... А здесь... не могу...

Костя оторвал ее цепкие пальчики от футболки и гневно воззрился на жену: 

– Да ты с ума сошла! Мы ж к деду приехали. Старый человек, один совсем. Валька с Олежкой уедут завтра. Кто за ним присмотрит?

– А потом кто смотреть будет, через две недели? – возразила Света, – Отпуск-то не резиновый. Братья твои тоже могли бы взять за свой счет по неделе, им же сюда не так далеко ехать, как нам. Навещали бы по очереди. И Кузьма тоже хорош! Сын называется!

Про Кузьму Костя смолчал – с дядей он разругался вдрызг, поэтому и не захотел у него жить, как тот не уговаривал оставить хотя бы Светку с дочкой. Упрямства Косте было не занимать, вот и переехал он с семьей в дом колдуна.

– Обманул нас старик, – гнула свою линию Света, – Ничего ему не сделается. Ходит себе по дому, хозяйничает... По сторонам зыркает... Чего нам здесь делать? Зачем всех собрал? Наследство делить – так никому оно и даром не нужно. Пусть Кузьма с домом что хочет, то и делает.

– Сказал дед, что помирает – значит, помирает, – пожал плечами Костя, – Он-то чувствует, небось. Не зря ж участковый телеграмму дал. Приступ был у старика. Слава богу, полегчало... Может, он повидать хотел родных... напоследок...

– “Родных”, – фыркнула Света, подошла к большому зеркалу в дубовой раме и стала поправлять размытую слезами косметику, – Да он людей на дух не переносит. Не зря же на отшибе живет, может, и впрямь колдун. Люди уже и на нас косо смотрят... Вдруг и вправду... все что говорят...

– Да не слушай ты, что говорят... Развлечений, других нет, вот и мелят языком. Никакая колдовская зараза к нам ни прицепится! Да и потом, какой колдун из рядового программиста? – рассмеялся Костя.

– А из агронома? – ухмыльнулась Света.

Варенька приложила к замочной скважине глаз – родители вовсю целовались. Опасность почти миновала. Уезжать девочке не хотелось, она с удовольствием провела бы здесь не то, что две недели – всю жизнь! Однако родители никак не желали оставлять щекотливую тему, и Варя вновь прислушалась.

– Без телевизора скучно, – вздохнула Света.

– Да, колдуну телевизор ни к чему, – ухмыльнулся ее муж, – Он и в ведре с водой все новости увидит.

– Я-то не колдунья, – обиделась на шутку Светлана, – Дурацкая деревня.

– Деревня-то чем не угодила? – изумился Костя, сорвав темную сливу с проникшей в окно и ломящейся от плодов ветки.

– Ну, что это за название такое “Пуньки”! Гадость, а не название...

Никаких гадких ассоциаций у Кости и он только недоуменно пожал плечами.

– Ты не думай, я твоему обожаемому деду смерти не желаю, – поспешила заверить его жена, – Но больно он у тебя доисторический. Не люблю я, когда он меня молодухой обзывает. И смотрит исподлобья, будто я неумеха какая. Я в деревне не родилась и в колхозницы-домработницы не подряжалась. Не привыкла в грязи копаться...

– Не в грязи, а в земле, – угрюмо поправил жену Костя, – Отпуск кончится – уедем. Мы люди подневольные. Может, в другой раз повидать старика и не придется... Плохой у человека характер – так и сразу “колдун”? И с чего ему людей любить? Дети поразъехались. Соседи сплетни разводят. А что на отшибе живет – так раньше многие на хуторах селились. Это сейчас его добром не поминают, а помрет – нас осудят, что старика бросили...

– Давай его в дом престарелых устроим? – пришла Светлане блестящая мысль.