Эшер

Глава 9

Ациноникс без остановок, на полной скорости шёл к самому загадочному среди известных человеку скоплению чёрных дыр. Корабль держался границы и только пару раз отклонился от курса, чтобы обогнуть по широкой дуге очередную колонию. Будь на то воля Эшера, он бы перестраховался и увёл звездолёт далеко за пределы обитаемого космоса, но так они намного больше рисковали привлечь внимание патрулей.

То ли восприятие Эшера обострилось после перезагрузки мозга, то ли стычка на Амисе вылилась в лёгкую паранойю, но его не покидало ощущение, что за ними следят. Он готов был удрать вглубь неизведанного космоса при первом намёке на опасность, и плевать, что там нет достоверных навигационных карт, а провизии попросту не хватит на двоих, если дать слишком большой крюк. Оставалось надеяться, что здесь, в глухих приграничных районах координаторам вряд ли удастся застать их врасплох, а в гонке на открытом пространстве Порядок неизбежно проиграет своему лучшему творению – Ацинониксу. И если корабль действительно пасут, проще и разумнее выждать, пока беглецы приземлятся, чтобы пополнить запасы, и тогда-то загнать их в угол.

К счастью, тайник торговца душами избавил их от такой необходимости: провизии, по расчётам Эшера, хватало как раз на дорогу туда и обратно. По крайней мере, он очень на это надеялся, но с прогулками по лезвию горизонта событий ничего нельзя знать наперёд, и он это понимал. Не сомневался Эшер только в воспоминаниях прошлой жизни: новые машины на Амисе были редкостью, так что их распределяли среди рабочих бригад, а подержанные передавались из поколения в поколение и могли сдохнуть в самый неподходящий момент, например, посреди голой степи. Поэтому торговец всерьёз рассматривал возможность проделать большую часть пути до лагеря контрабандистов на своих двоих, и спустя пятьдесят лет его предусмотрительность сыграла на руку им с Татой.

О том, что надо бы заняться ремонтом обшивки, Эшер вспоминал с содроганием, но и этот вопрос неожиданно разрешился сам собой. На второй день после бегства с Амиса он заметил, что рваные края пробоины разгладились и как будто слегка, на какую-то десятую долю миллиметра вытянулись навстречу друг другу. Поначалу он не поверил датчикам – решил, что клешня всё-таки задела одну из подсистем-рецепторов корабля, и поэтому синхронизированное сознание выдаёт желаемое за действительное. Стараясь игнорировать боль в локте, которая каждый раз вспыхивала с новой силой при переходе на ручное управление, Эшер предельно сосредоточился и уловил в области пролома слабое жжение, словно свежую рану стягивало корочкой. Спустя неделю сомнений не осталось: пробоина медленно, но верно зарастала. Он даже не слышал о подобных технологиях, но мысленно возблагодарил конструкторов Порядка за эту полезную способность корабля. А пока рваная рана на правом боку Ациноникса «заживала», он аккуратно обходил облака пыли и космического мусора, чтобы под обшивку не попало инородное тело.

Фантомная травма ещё долго напоминала о себе внезапными, острыми приступами боли, но Эшер честно соблюдал режим, предписанный Татой, и к больной руке понемногу возвращалась подвижность. Он озадачился было вопросом, влияют ли его действия на процесс восстановления обшивки, или, наоборот, регенерация корабля способствует исцелению пилота, но понял, что так недолго и до признания чёрного звездолёта собратом по разуму. Эшер решил, что с фантастическими теориями в духе Брого Тума лучше завязывать до того, как он начнёт спорить с Ацинониксом о фигурах пилотажа под носом у координаторов. Но с тех пор он на всякий случай здоровался с кораблём, принимая управление, и желал ему спокойной вахты, включая автопилот на ночь – чем Тум не шутит.

Тата почти всё время проводила в одиночестве, а когда они случайно пересекались в коридоре или на мостике, делала вид, что не замечает Эшера. Если ему требовалась помощь, девушка без лишних вопросов, но и без особого энтузиазма выполняла просьбу – этим их общение и ограничивалось. Она взялась вести учёт провизии, а однажды, когда Эшер почти пятнадцать часов кряду вёл Ациноникс сквозь слабый, но обширный метеорный поток, вызвалась заменить его за штурвалом. Но даже тогда Тата держалась отстранённо и смотрела куда-то мимо него, словно разговаривала с бортовым компьютером. Её высокомерное молчание начинало бесить, и в какой-то момент Эшер готов был высадить несносную девицу в первой попавшейся колонии, несмотря на все риски. Но кроме раздражения было ещё что-то – смутное дежа вю, которое и заставило повременить с крайними мерами.

Как-то за ужином, когда Эшер через весь стол потянулся за «сухой водой», локоть в очередной раз заклинило, и он неловко замер с протянутой рукой. Молча, не поднимая глаз от сухпайка, Тата подвинула к нему блистер, и дежа вю расцвело в сознании Эшера целым букетом коротких сценок-воспоминаний. Вот торговец душами, который несколько месяцев назад отказался от участи подопытного кролика и с тех пор хранил оскорблённое молчание, подаёт учёному какой-то инструмент, пока тот чинит крышу дома. Вот поправляет ловушку, расставленную Брого: Тум забыл затянуть петли, так что зверь наверняка выбрался бы. И пусть роль, отведённая торговцу в плане учёного, выглядела сомнительно, день за днём в нём зрела уверенность: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю оставшуюся жизнь. К тому же, альтернатива нравилась ему ещё меньше – с исходом, предопределённым на все сто, и без шансов выбраться с унылой безымянной планетки в бесконечном нигде. Так и Тата, пусть ей претила сама идея стращать человечество оружием судного дня, постепенно шла к мысли, что у них просто нет выбора. А иначе бы она давно потребовала высадить её в ближайшем космопорту, оставив Эшера в одиночестве нести этот крест.