Если ты исчезнешь

Глава 5. Точки над I

Слава прочёл четверостишие, которым оканчивается мой дневник, и поднял на меня вопросительный взгляд.

— Таких обещаний я знаю бесцельность, я знаю тщету. Письмо в бесконечность. Письмо в беспредельность. Письмо в пустоту, — закончила я стих.

— Слушай, Ник, то ли лыжи не едут, то ли я тупой, но что, чёрт возьми, случилось? Почему записи так резко обрываются таким-то стихотворением?!

— Дальше как раз всё и случилось, — выговорила я с усилием. Я сейчас всё расскажу, только не перебивай, пожалуйста.

Слава кивнул и приготовился слушать. Я тяжело вздохнула и начала:

— Мне было слишком сложно написать об этом. И я никому никогда этого не рассказывала. Даже простые воспоминания о том дне даются мне с трудом. В смысле, я, конечно, всё хорошо помню — до самых мелочей, но желала бы забыть это навсегда. Я расскажу тебе, потому что письмо, которое я получила недавно — от Кёрга. И та статья в газете, что ты прочитал — тоже о нём.

Я умолкла и сжала кулаки, уставившись в землю. Слава положил мне руку на плечо и посмотрел прямо, серьёзно, ободряюще. Единственный шанс рассказать всё.

— Третьего июля мы поехали на дачу к Кёргу. Не помню конкретно, кто там был, но Гильдия в полном составе, Кира и ещё пара знакомых лиц — точно. Всего было двенадцать человек, с Кёргом — тринадцать. Мы приехали туда утром и почти весь день провели, наводя порядок в доме и на участке. Мы ничего не ели, не пили, не шутили и даже разговаривали очень редко. Мар только говорила, что самое главное — ночью. Я волновалась, что меня снова запрут одну, и я всё пропущу, а поездка окажется бессмысленной. Но нет, — я перевела дух. — Начало темнеть и все парни спустились в подвал, чтобы помочь Кёргу что-то там сделать. Потом Мар позвала спуститься и меня… Когда я вошла, все уже были в сборе, там горели свечи, а на полу… Ну ты уже понял, тут только дурак не догадается! — я нервно хихикнула. — А я была дурой.

— Перевернутая звезда? Та же самая, что была начерчена под матрасом на втором этаже? — Слава проявил чудеса смекалки.

— Да, звезда, — выдохнула я. — И все стояли вкруг. Меня это зрелище страшно напугало, но первые минуты я ещё не могла понять — шутка это, розыгрыш или нет… Я попятилась назад. Сразу же припомнились и курица, и козлик, и Гунт… Я решила, что на шутку это не похоже, вскрикнула и выбежала на улицу. Вслед за мной поднялся Кром, — голос дрогнул, когда я произнесла его имя. — Я требовала объяснить, что происходит, тряслась, плакала, а он лишь нехорошо улыбался. Потом он подошёл, и так спокойно гладя меня по волосам, сказал: «Ты же сама хотела умереть за меня. Гляди, я предлагаю большее — умереть вместе со мной. Не просто умереть, но освободиться». Он начал плести всяческий бред о том, что свободным может быть лишь тот, кто сам распорядится своей жизнью… А тот, кто познает истинную свободу, станет богом… — я умолкла. Это до сих пор не укладывалось в моей голове, хотя я и помнила каждое слово. — Всё сводилось к тому, что я должна сама убить себя. И они. Мы все. Ритуальное массовое самоубийство, знаешь… Я не могла поверить, что он говорит такие вещи. Я ничего не соображала… За меня сообразил инстинкт самосохранения. Когда Кром начал тянуть меня за руку к входу в подвал, я резко вырвалась и пустилась бежать, — я закрыла глаза и будто снова оказалась в том кошмаре. — Было темно, а впереди — только бесконечное поле и пустота. Он очень скоро настиг меня и схватил железной хваткой. Он так безжалостно произнёс: «Глупая девочка», что я закричала: от страха, от боли, от обиды. Он зажал мне рот рукой и поволок обратно, ворча при этом: «Ты сама же лишаешь себя свободы». Я кусала его ладонь. Я прокусила её до крови, но он лишь смеялся и не отпускал меня. Будто во сне я озиралась кругом в тщетных попытках зацепиться взглядом за что-то, что могло бы мне помочь. Но кругом была только тьма. А потом просто озарение — последний шанс… Свободной рукой, которой до того неистово царапала руку Крома, я сорвала со своей шеи подвеску, которую он подарил мне — перевернутый треугольник, помнишь?

Слава кивнул. Он слушал очень сосредоточенно, с нарастающим волнением.

— Этот треугольник… Он был довольно острый. Он спас меня. Я практически наугад со всей силы ткнула им ему в глаз. Он застонал и от болевого шока разжал руки, что дало мне возможность убежать. Я бежала, не помня себя, всё дальше, во мрак, сзади доносились проклятия и крики, но он не побежал за мной. Думаю, он вернулся, чтобы рассказать остальным. А я всё продолжала бежать… Я бежала так долго в неизвестном направлении, спотыкаясь о кочки, цепляясь за кусты… Поле сменилось пролеском, пролесок какой-то дорогой… Не знаю, сколько времени прошло, а я всё не могла остановиться. Я всё бежала, не оглядываясь. Падала, поднималась, безостановочно ревела, задыхалась. Из-за слёз ничего не было видно, на губах остался привкус крови. Его крови… И на руках тоже его кровь… Чувство реальности вернулось ко мне, когда небо начало светлеть. В июле рассветы такие ранние… Я замедлила шаг. Вскоре я вышла к какому-то селу. На глаза мне попался таксофон, и я не придумала ничего лучше, как подойти к нему и дрожащими пальцами позвонить в полицию. Задыхаясь, я назвала им примерный адрес. А потом… Просто рухнула на землю у ближайшего колодца. Я сидела, обняв колени, и на меня накатывало чувство ужасающей безысходности. Понимаешь… Всё было обманом… Меня никто не любил. И друзья были ненастоящими. Это всё какая-то глупая игра на смерть… Всё, что они говорили — ложь, все их улыбки — фальшь, все наши дни — призрак… Я была нужна только для правильного числа на ритуале. Просто для убоя, как свинья… — по щеке покатилась слеза. Слава, не говоря ни слова, погладил меня. — Скоро какая-то бабушка пришла за водой и увидела меня. Она очень разволновалась, отвела меня к себе, дала умыться и накормила, снабдила деньгами и проводила до ближайшей станции. До сих пор ей благодарна… А потом в новостях как-то мимоходом рассказали об этом. Одиннадцать трупов. Одиннадцать. Я не придала этому значения, а недавно я увидела Кёрга. Живого.



Отредактировано: 15.06.2018