Эти непонятные взрослые

Эти непонятные взрослые

Эти непонятные взрослые

Это я! Меня зовут Варя. Я - маленькая девочка. Мне скоро исполниться 4 года. Это белое платье в малиновый горошек очень идёт мне, не так ли? Больше всего на свете я люблю лепить из этого белого песка. Вот так! Вырываю ямку, в неё сыплю белый песок, поливаю из ведёрочка водой. Какая жижа получается! Мягкая на ощупь и липучая, в том смысле, что из неё легко лепить пирожные и пирожки. Вот так! И ещё вот так! Я бы полностью все руки окунула в эту жижу, такая она приятная.

Это моя мама. Она часто занята чем-то серьёзным. И, когда она находит на меня время, то пытается меня либо накормить, либо проконтролировать. Вот как раз сейчас у неё нашлось несколько минут для того, чтобы посмотреть, а чем же я занимаюсь? Оказалось, белый - это не песок, мама назвала его странным новым словом «цемент». И, кажется, цемент – это не то, во что я могу играть.

- Варя, где ты взяла этот ужас?

Я показываю в другую сторону двора. Хотя мне почти 4 года, но я предпочитаю больше жесты, чем разговоры. До 3-х лет я почти не разговаривала совсем. Моя мама и её родители, почему-то, переживали из-за этого. Но зря! На самом деле, я хорошо умею говорить с двух лет, но я была так занята познанием мира вокруг меня, что не было времени, чтобы тратить его на болтовню. Меня уже хотели показать врачам, поэтому в три года я «начала» говорить вслух. Теперь я даже могу сочинять песенки. Но, тсс! Пока об этом никто не знает.

- Варя, я же говорила тебе не выходить из песочницы. Ну, что с тобой будешь делать? Как тебя угораздило найти этот мешок с цементом, который остался от стройки? Ох, скорее бы уж субботник!

- Что такое субботник, мама?

- Ох, Варя, это большая уборка двора.

Мы и правда, недавно переехали жить в новый дом. Во дворе дома валяются куски дерева, металла и другие разные интересные предметы. Например, тот мешок с белым песком, который оказался цементом. Жаль, что теперь мама постарается, чтобы во время субботника двор был очищен от, как она его называет, бесполезного мусора. Жаль, что отберут так много игрушек, которые мне нравятся. Значит, надо быть осторожнее, чтобы не отобрали все, тем более что я нашла подвал, где ещё больше незнакомых предметов. Но пока о нём я промолчу.

Мама суетливо вытирает мне руки от цемента, оттряхивает моё платьишко и, глубоко вздохнув и взяв с меня обещание, что я никуда больше из песочницы не уйду, убегает домой, вспомнив, что на плите у неё – борщ.

А это Серёжа. Он мой друг. Серёжа недавно приехал жить в наш дом, и даже в наш подъезд. Он худой, долговязый и немного красивый, особенно его большие синие глаза. Конечно, он не такой красивый, как я, но сойдёт. Мы познакомились с Серёжей в песочнице. Сразу подружились, потому что Серёжа умеет меня защищать от вон той большой собаки, которая ничейная и гуляет по нашему двору. Собака такая большая, что я в стоячем положении едва достаю подбородком до её спины. Ещё она любит появляться неожиданно.

В тот день, нашего с Серёжей знакомства, когда появилась собака и попыталась меня обнюхать словно еду, я завизжала так пронзительно, что воробьи, сидевшие на краешке песочницы, всполошились и отлетели подальше. Я жутко испугалась. А Серёжа, Серёжа совсем даже нет. Он схватил длинную палку и направил её на собаку, как шпагу. Потом схватил моё ведёрко с водой и, размахнувшись, запустил им в животное. Ведёрко перелетело через собаку, но в том момент, когда оно пролетало над ней, то чудесным образом перевернулось и окатило ее голову, как из душа. Собака покрутила головой, отряхиваясь. Кажется она решила, что перед ней серьёзный противник, поэтому повернувшись к нам хвостом, она побежала искать, возможно, других детей, не таких опасных. С этих пор, собака, видя Серёжу, обегает нас кругом, но близко не подходит.

Сегодня пока не пришла моя мама, мы с Серёжей играли «в домик». Я была мамой, которая готовит дома еду, а Серёжа – папой, который работает на работе и возвращается поздно вечером. Вот, как раз сейчас, он перелазит через бортик песочницы и мне надо его поцеловать в щёчку, накормить, чтобы потом сидеть на кухне и разговаривать. Он также должен обнять меня, чтобы я чувствовала себя самой красивой и любимой. Обниматься придумала я, потому что так всегда делает мой папа, когда хочет поблагодарить маму и ещё, потому что я сама люблю обниматься.

Я подвигаю Серёже мои белые пирожки. Он смахивает их по одному, что означает «съедает», потом говорит, что было очень вкусно и только собирается меня обнять, как окрик прерывает нашу «семейную» идиллию:

- Сергей! Быстро домой! Ишь, разгулялся он.

Это кричит Серёжин отец. Он почему-то, как видно, сердиться на Серёжу, по-моему, незаслуженно. Но отца Серёжа слушается и, кажется, немного побаивается, поэтому, посмотрев на меня грустными, своими синими глазами, встаёт и очень медленно идёт по направлению к дому, видимо, в надежде, что отец скроется в подъезде и можно будет вернуться и быстро доиграть. Но отец, как огромная скала, стоит недвижим и твёрд, он словно подстёгивает Серёжу ещё одним окриком:

- Ну, чего застыл? Сколько тебе повторять?

Отец Серёжи срывается с места, подбегает к сыну и, схватив его за руку, уже молча тащит за собой. Серёжа оглядывается на меня несколько раз, его глаза просят прощения за такое фиаско, а я стою в песочнице с пирожными в каждой руке, сжимая их в кулачках, что есть мочи, и по моим щекам медленно катятся слёзы безутешного горя от внезапно прерванной и незавершённой игры.