Это просто секс

Это просто секс

Это должен был быть обычный вечер после работы, но что-то явно пошло не так. Планов как таковых Чуя не построил, поэтому спонтанно согласился на весьма неожиданное предложение Дазая зависнуть в баре и выпить. Они уже давно не проводили времени после работы, так как успевали надоесть друг другу до очередного мордобоя ещё в офисе.

И всё шло весьма неплохо. Побитый ебальник Осаму был отдельной увеселительной темой для разговора. Свежие ссадины и новые пластыри дополняли его образ «бинтованной мумии», а подъёбки в адрес друг друга доказывали, что они ещё не разучились общаться. Но в один незаметный момент Накахару повело по кривой дороже, и он стал пить явно больше, чем его одноглазый напарник.

— Слышь, скумбрия, — пьяно проблеял Чуя, уже лежа головой на барной стойке, и посмотрел на напарника, которого было аж целых три штуки. — Я чё, один в драбадан?

— Похоже на то, — спокойно ответил Осаму, расплачиваясь с барменом, и, закинув руку напарника на своё плечо, потащил пьяную тушку к выходу.

— Чмошник! Сам же позвал бухать, а пил только я. Снова какую-то пакость задумал? — крайне подозрительно произнёс парень в своём крайне нетрезвом состоянии. — Только попробуй сделать какие-то компр… компр… Короче, фоточки, за которые мне будет стыдно. Я тебя потом закопаю!

— Компрометирующие фотографии. А что, звучит неплохо. Хорошая мысль, для тугодума, — ехидненько посмеялся над своим недалёким напарником Дазай, ухмыляясь собственным коварным замыслам, о которых его глупый рыжий гном даже не догадывался.

Накахара хотел было выдавить из себя ещё пару «ласковых» о своем ублюдошном напарнике, но тот быстро запихнул его на заднее сидение, где парень и вырубился в пьяном угаре. Осаму пришлось самому нести бессознательное тельце в номер, убедительно попросив работников отеля не беспокоить их ни при каких обстоятельствах. Всё шло «по плану гениального Дазая-сана», от чего молодой человек упивался чувством собственного величия.

— Чуя, просыпайся, — звал его Осаму, раздевая и наслаждаясь видом подтянутого сексуального тела напарника. — Я ведь задумал «пакость». Если не проснёшься, то кое-что случится.

— М-м-м, отстань, скумбрия, — отмахнулся Накахара и попытался вернуться в сладкую страну Морфея, но что-то было уже не то.

Не осознавая происходящего, парень не мог объяснить это странное чувство. Но внезапно в реальности ему стало так же хорошо, а может даже ещё лучше, чем в стране грёз. Тело само отзывалось на ласки и подставлялось под прикосновения прохладных рук и шершавых губ. Тепло вперемешку с возбуждением стало разливаться по молодому организму.

А затем чужие губы накрыли его в горячем жадном поцелуе, от которого не было спасения. Как бы Накахара ни мычал и пытался отстраниться, чтобы сделать хоть глоток воздуха, вырваться не мог. Тело, что нависло сверху, оказалось куда более сильным, чем он ожидал. Или это он был слабым и не мог сопротивляться из-за выпитого алкоголя. Да, пожалуй, второй вариант был ближе к истине. Такое всегда случалось, когда Чуя перепивал и не мог дать сдачи даже гопнику на улице.

— Д… Да-зай… — открыв глаза и увидев напарника перед собой, что так желанно и требовательно целовал его, произнёс имя скумбрии. — Какого чёрта?

— А на что это похоже? — гаденько поинтересовался в ответ Осаму, переходя с поцелуями на шею напарника, и без зазрений совести оставил несколько ярких красноречивых засосов.

— Ай, блять! — прошипел в ответ Накахара, пытаясь на пьяную голову сообразить, что же происходит и что делать в данной ситуации. — Слезь с меня, мумия. Это не смешно.

— А кто смеётся? — с довольной улыбкой на лице ехидно спросил одноглазый и опустил руку на пах напарника, уверенно поглаживая его стояк. — А ты молодец, быстро заводишься. Значит, проблем у нас быть не должно.

С этими словами и под откровенно ахуевший взгляд Чуи Дазай схватился за его брюки и одним ловким движением стащил их с владельца вместе с нижним бельём. Сказать, что Накахара потерял дар речи, пожалуй, будет самым минимальным описанием его тотального шока. Нет, они, конечно, часто шутили и обзывали друг друга пидорами, но данные слова всегда произносились в шутку, подъёба ради. А тут… даже на пьяную голову, которая, как показалось Чуе, стала стремительно трезветь, он осознал, что его напарник совсем не шутит и намерен действительно претворить в жизнь все свои грязные мысли.

— Ты совсем умом тронулся, скотина? — угрожающе прорычал Накахара, не собираясь быть в этом шоу уродцев главным шутом. — Или тебе совсем жить надоело?

— Да-да, можешь рычать сколько душе угодно, но правда в том, что ты завёлся, — уверенно заявил Осаму, уже давно изучив все звуковые сигналы, которые был способен издавать его напарник, ну, или почти все. — Или ты думал, что я не замечаю твоих взглядов на своём теле? Особенно во время наших драк, — самодовольно хмыкнул, глядя на Чую, и под его пристальный взгляд стал раздеваться, скидывая с себя одежду. — Ты — животное, Накахара. Голодная псина. Такая же, как и я.

Речи Дазая, как это обычно бывало, звучали, словно сладкий яд для чужих ушей и некрепких умов. А разум Чуи как раз был всё ещё под властью градуса, от чего слова напарника имели положительный эффект. Соблазн поддаться своей животной стороне действительно усилился. Как и желание совершить что-то столь неправильное, даже запретное.

— Ну вот, я же сказал, что у нас всё пойдёт как по маслу, — шутливо произнёс Осаму, возвращаясь к желанному рельефному телу Накахары, в глазах которого читалось желание и поражение.

— Тупая мумия, — ворчливо буркнул в ответ Чуя и сам потянулся к своему уже любовнику, горячо целуя и пробуя его на вкус. — Блять, бесят твои бинты. Сними их нахрен.

— Нет, они останутся, — безапелляционно произнёс Осаму и провёл рукой по причинному месту парня, намереваясь таким образом перевести его мысли в другое русло.

И Дазаю это удалось. Чуя перестал бухтеть и лишь сладенько пыхтел от движения руки на своём члене. От удовольствия и алкоголя парень совсем разомлел, превратившись в мягкую податливую маршмэллоу. Даже тот факт, что Осаму оказался между его ног, совсем не смутил Накахару. Только когда влажные скользкие пальцы самовольно без «объявления войны» вторглись в его тело, Чуя возмутился до глубины души, так как роль девушки брать на себя он не собирался.