Это судьба!

Это судьба!

Хватает за душу, до воя,
Тепла июльского уродство,
Где мы вдвоем идём с тобою
Под незаметным руководством
Судьбы, амуровых делишек.
Накрапывает мелкий дождик.
Ты нарожаешь мне мальчишек,
Девчонок, ясный перец, тоже.
Ну а потом, перед полётом
На небеса в ракетах красных
В промозглой парка позолоте
Ты скажешь мне: «Всё было классно!»

Игорь Вавилов

Мужчина и женщина, так распорядилась природа, по отдельности – лишь часть целого. Но единство двух начал не в совместном проживании, не в супружестве: для полного слияния судеб недостаточно находиться около и рядом, необходима гармония чувств, помыслов и целей.

Так вышло, что я оказался одиноким и неприкаянным, несмотря на то, что воспитывал в тот момент двух замечательных детишек, которых, увы и ах, без сожаления в пору подросткового становления бросила мать, решившая, что жить необходимо исключительно для себя: это логично… и очень удобно.

Бог с ней, с матерью – хорошей женой никогда она не была, хотя и прожили мы с ней бок о бок бесконечно долгие пятнадцать лет.

Все эти годы мы с ней сходились и расходились, ругались – потом снова любились; томились, страдали, а честнее и конкретнее – попросту маялись, не решаясь окончательно выяснить отношения и расстаться.

Так вышло, что познакомились мы в её шестнадцать с хвостиком лет. Но я о том факте, честное слово не ведал: самоуверенные поведенческие повадки, агрессивная интимная активность, практическая житейская опытность и вполне очевидные физиологические особенности вполне зрелой внешности искажали действительность, а факты личной жизни Лиза умело скрывала, пока тайна случайно не вылезла наружу всвязи с неожиданной беременностью.

Я ведь только на регистрации узнал, что единственная моя любовь – личность несовершеннолетняя.

Лиза была моей первой женщиной, можно сказать учительницей внезапной романтической любви.

Пристрастий своих к неистовым и трепетным интимным мужским ласкам и их видовому разнообразию девочка не скрывала. Любила меня, как могла, но на левую сторону близких чувственных отношений заглядывала систематически.

Этот факт я понял, принял и осознал позднее, когда рассеялся морок страстной влюблённости, когда научился сопоставлять факты.

Поначалу я бесился, потом смирился, поскольку зависимость от её ласк была сильнее ревности.

Я считал, что моя девочка – это моя личная ответственность.

Любил её безумно.

Когда мы молоды, а кровь, чрезмерно обогащённая гормонами, кипит, вожделение, похоть и страсть не сложно принять за настоящее чувство. Нам кажется, что это навсегда, что необходимо бороться за счастье: приспосабливаться, терпеть.

Наивность, граничащая с вопиющей глупостью.

В реальной жизни действительно не бывает ничего достаточно постоянного, чтобы раз и навсегда. Первая любовь, как правило, недолговечна: слишком хрупкая, уязвимая, беззащитная социальная конструкция. Спустя время от романтических грёз не остаётся следов, кроме сентиментальной доверчиво простодушной ностальгии, основанной на ярких эмоциональных переживаниях, и романтических воспоминаний, сконцентрированных экзальтированной памятью до состояния сладкого сиропа.

Вокруг и внутри нас мир постоянно меняется. Под влиянием среды и обстоятельств мы трансформируемся, приобретаем разносторонний жизненный опыт, развиваемся физически и духовно.

Регулярная переоценка ценностей – не порок, не психическое отклонение, норма. Так происходит у всех, кроме некоторых особей, которые никогда не меняются, так и остаются навеки детьми или недоумками.

Сколько незрелых социально личностей бродят по земле – не сосчитать. Моя жена оказалась представителем этой редкостной породы: всю свою жизнь она потратила на поиски идеального любовника и жизни как в волшебных романтических сказках, придуманных людьми, обиженными судьбой.

Детишки наши рождались, можно сказать случайно, по причине того, что Лиза, от избытка чувств впадала в восторженную стадию эйфории от опьянения интимной близостью, забывая об осторожности .

Обычно она избавлялась от плода любви тайно, без особенных терзаний, не ставя меня в известность о случившемся. Об этом я узнал позже, когда сомнений и фактов накопилось в избытке.

Отпросится, бывало, Лиза в гости к приятельнице, с ночёвкой, потом приходит и болеет несколько дней. Увязать в единое целое эти события мне не приходило в голову: мало ли что бывает... все мы болеем.

Двоих детишек, однако, супруга родила. Сначала дочку, когда только жить вместе начинали, тогда она и скрывать особенно ничего не умела. Позже наловчилась хитрить и манипулировать. Но, то отдельная история.

Потом уже после двух разводов с истериками и череды расставаний, неожиданно родила сына. Вроде как сама захотела. Клялась, что родив, изменится и навеки станет примерной женой, рачительной хозяйкой и добросовестной матерью.

Где там... Только сын на ноги встал – в садик устроили, в пользу чего были предъявлены тысячи веских доводов… понеслось... только её и видели.

Скрывала Лизка свои похождения мастерски. Или я был на коварство и женскую хитрость настолько близорук, что не замечал вероломства и плутовства.

Лизке удавалось поддерживать романтические связи на стороне месяцами.

Каждый новый роман открывался внезапно и нечаянно, когда в пылу увлечённого разврата парочка теряла осторожность.

Лизка очевидные, неоспоримые факты измены с остервенением и обидой в голосе отрицала, клялась в верности, выдумывала фантастические байки, приводила абсурдные доводы и ластилась без меры.

Мирились мы обычно на брачном ложе.

Поначалу, пока обида имела чётко очерченные контуры, сливались без особенного желания и страсти, чтобы изобразить степень доверия. Позже, когда кровь наполнялась гормонами, а голова окончательно отключалась – с аппетитом и остервенелым желанием.

Что делать, если не могу я копить, тем более складировать обиды и разочарования, зато имею в избытке потребность любить, да не кого-нибудь – именно её, Лизку, будь она трижды неладна.