Ева

Ева

-Ева? Ты меня слышишь?

Девушка продолжала увлечённо писать, выводя на бумаге букву за буквой. Казалось, что совершенно забыла о том, где находится.

-Ева! Я задала тебе вопрос!

Алла Ивановна подняла голос на полтона выше. Ей было уже за сорок, она пережила развод, переселение в чужой город и пять лет работы в школе учительницей. Отсутствие собственных детей повлияло на женщину плохим образом – в школе ко всем придиралась, заставляла учить свой предмет. Во всяком случае, так считали сами дети. Но на деле – Алла Ивановна просто ревностно относилась к воспитанию новых поколений, погрязших в пучинах порока и отрицания моральных ценностей современного мира.

Ева подняла голову и посмотрела на женщину испуганным взглядом. Она резко отличалась от одноклассниц, то ли своим видом классической замарашки – светлые спутанные волосы обрамляли веснушчатое лицо. То ли замкнутостью и необщительностью, словно девочка не от мира сего. Алла Ивановна никогда не видела, чтобы Ева весело болтала с одноклассницами, ходила на дискотеки или бегала за мальчиками.

-Простите,- чуть слышно произнесла девушка. - Я не расслышала ваш последний вопрос…

Алла Ивановна ухмыльнулась. Обвела взглядом класс – около дюжины девочек сидели за партами, делая вид, что интересуются содержанием учебников. Мальчиков сегодня не было. Все дружной кампанией отправились в военкомат.

Может, оно и к лучшему.

-Итак,- сказала учительница, подходя к доске и беря в руки указку. - Я спросила у тебя, Ева, как ты понимаешь образ Маши Мироновой из повести Пушкина!

Алла Ивановна ударила по доске так сильно, что посыпался мел. Надпись гласила о том, что дети изучают «Капитанскую дочку».

-Я думаю, что…

Ева закатила глаза к потолку. На юном лице появились оттенки, хорошо знакомые женщине. Видимо, сегодня одной двойкой в журнале будет больше…

-Ева, ты не читала повесть? - Алла Ивановна не стала ходить вокруг да около. - Я же задала это неделю назад! Что ты делала дома?

Несколько девочек на задних партах зашушукались.

-И до вас очередь дойдёт! - крикнула женщина. Ученицы тут же уткнулись в книжки. - Так, что? Признаешься? Или что-нибудь расскажешь классу?

-Я читала! - неожиданно бросила Ева. - Мне понравилось, что Маша Миронова поехала к царице, чтобы спасти своего суженого…

-И всё? - На губах женщины появилась новая ухмылка. Она чувствовала, что девочка тонет, уходит головой вниз в бурлящий поток незнания. Оставалось кинуть спасательный канат. Или наоборот помочь утонуть.

-Я бы сделала тоже самое на её месте,- сказала Ева. - Потому что настоящая любовь стоит того!

-Неужели? – спросила Алла Ивановна. – А не прочла ли ты просто содержание повести в интернете?

Ева густо покраснела. Учительница заметила, что та до сих пор прикрывает листок бумаги руками. Будто защищает.

-Мне вот просто интересно,- сказала Алла Ивановна, подходя к парте Евы ближе. – Чем мои ученицы занимаются вместо того, чтобы слушать меня! Русская литература – это вам не чтение женских журналов и сообщений в социальных сетях! Ева, а ну дай сюда тот листок!

На лице девушки появился жуткий испуг. Она резко помотала головой. Обернулась по сторонам в поисках поддержки. Но одноклассницы лишь наблюдали. Без всякого сочувствия.

-Нет, не надо,- прошептала Ева и умоляюще взглянула на учительницу. – Алла Ивановна, пожалуйста… лучше двойку!

Но женщина неумолимо поднесла раскрытую ладонь. Она терпеть не могла плохих девочек. Дети сейчас считают, что умнее взрослых, могут делать всё, что захотят! И нет на них ни управы, ни родителей, ни Бога!

Ева молча отдала исписанный листок учительнице. Она вся дрожала, а в глазах появились слёзы.

Алла Ивановна широко улыбнулась. Пучина затягивала девочку всё глубже и теперь ничто её не спасёт. Учительница становилась непреодолимой волной, но иногда стоило становиться жестокой. Чтобы другим было неповадно.

-И, что же у нас тут? – произнесла Алла Ивановна, проходя между партами. – Ева, ты же не против, если прочту вслух?

Девушка широко раскрыла глаза от ужаса.

-Значит, не против,- проговорила учительница. Она встала в середине классной комнаты, чтобы все услышали. И громко прочла: - «Твои глаза полны синевы, твой образ настолько прекрасен… люблю тебя всем сердцем своим, моя благосклонная Лена».

Алла Ивановна выронила листок. На лице появилось удивление, смешанное с отвращением.

Все головы повернулись в сторону парты, за которой сидела первая красавица класса – Лена Светикова. Девушка побледнела как мел на классной доске. В голубых глазах с подкрашенными ресницами читался не меньший ужас, чем у автора стихов. Она несколько секунд смотрела на девочек, а затем громко рассмеялась.

-Да вы что! Я ничего об этом не знала! Но подозревала! Как она смотрела на меня на уроке физкультуры? Помнишь, Анюта? – затараторила Лена.

Рыжая подруга Светиковой тут же откликнулась мерзким хихиканьем.

-О да! Наблюдала за тобой в коротких шортиках! – злобным тоном процедила Анюта. – Да она всегда такой была! В бассейн страшно ходить! Только пялится на всех!

Девочки засмеялись и стали вспоминать выдуманные случаи. Ева вжалась в спинку стула, её бросило в озноб. Никогда ещё она не чувствовала себя так плохо. Всё, что хотелось – это сбежать отсюда, не видеть злобных лиц, не слышать издевательских смешков…

-Лесбиянка! – закричала Анюта и кинула в девочку карандаш. – Тупая любительница девочек!

-Прекратите! – закричала Ева, заливаясь слезами. – Я не виновата…

Посмотрела на Аллу Ивановну. Неужели она не поможет?

Но женщина молчала. Она облокотилась на край стола, губы больше не раздвигались в ухмылке. На лице застыло одно выражение – презрение. Алла Ивановна ревностная католичка, пытавшаяся навязать божью волю через свои уроки. Дети обременены грехом с самого рождения, нужно выставить на путь истинный, не дать загнить их основаниям. А, что может вызывать большее отвращение для Господа, чем ребёнок с неверным понятием любви? В Средние Века за это сжигали на костре, но сейчас другое время.