Эва

Эва

25 января 1944 г. Буэнос-Айрес.

Полковник вышел на веранду своей резиденции, открыл красную пачку американских Pall Mall. Достал сигарету. Задумался. Убрал её обратно, неспешно вынул из внутреннего кармана пиджака чёрный Pall Mall – только он доставлял военному, а ныне министру труда, настоящее удовольствие. Доминик жадно затянулся, одновременно ощутив легкость мысли и ватность ног. Засмотрелся на катящееся к горизонту солнце, на фоне которого раскинув крылья парил Андский кондор. Полковник внимательно наблюдал за тем, как эта одинокая птица, обладающая мощным телом и огромными крыльями, размах которых достигал 3-х метров, умело лавировала между восходящими и нисходящими воздушными потоками и боковыми порывами ветра, высматривая добычу.

Доминик вновь вдохнул густой горький дым, мгновенно почувствовав расслабление шеи и спины. И в этот же миг его сердце пронзило острое чувство одиночества. Минуло уже почти 6 лет как безжалостный рак забрал жизнь Габи, а Господь не был так милостив, чтобы подарить им хотя бы одного ребёнка. Но, сейчас, он не мог позволить себе мысли о ней, о его милой «пресьосе» - так он называл Габриэлу в порыве нежности. Однако сейчас он должен скорбеть вместе со своим народом, скорбеть о десяти тысячах «кампесинос», павших жертвой Санхуанского землятрясения. Доминик очень хорошо помнил ту ночь. Ему приснилась Габи, её ореховые глаза беспокойно и вопросительно смотрели на него. Это была она, и в то же самое время другая, совсем не знакомая ему женщина. Он проснулся от вибрации кровати, подумав сначала, что эта чёртова европейская война добралась-таки и до их континента.

— Полковник, машина готова, едемте! – раздался голос его помощника Эмилио.

— Дай мне ещё десять минут, приятель, ещё десять минут, - спокойно произнес Доминик.

В голове он прокручивал предстоящее выступление на благотворительном вечере, посвященном жертвам землетрясения. Доминик взял на себя организацию национальной кампании по помощи пострадавшим. Ему - члену военного совета, участнику военного переворота и теневому представителю новой политической элиты страны, подёргав за ниточки, удалось привлечь на этот вечер видных представителей аргентинского общества. Многие из них были готовы пожертвовать солидные суммы, в надежде сохранить свой общественный статус и преумножить капиталы в будущем.

Доминик уверенно вышел из Кадиллака. Перед ним расстилалась красная ковровая дорожка, а по обе стороны, сверкая карабинами, стоял почётный караул. Войдя в зал, он сразу же поймал на себе взгляды десятков пар глаз. Представители крупных латифундий, владельцы сельскохозяйственных фирм, видные политики, виноделы и, конечно, же общественные деятели все уже ожидали его появления.

Это был триумф, его первая масштабная дипломатическая победа. Элита аргентинского общества рукоплескала, готовая выделить из своих жирных закромов необходимую для организации гуманитарной помощи сумму.

— Сеньор Доминик, - подхватил его под локоть генерал Эдельмиро Фаррель, — позвольте поздравить вас с блестящей речью. – Вы же не надеетесь одолеть меня в политической битве, полковник?

— Генерал, я предан Аргентине, народу и справедливости - открыто сказал Доминик, подняв бокал с коктейлем.

— Por la Justicia, — торжественно подняли бокалы окружающие.

Доминик перемещался от группы к группе, беседовал с каждым знатным гостем этого вечера. Военный, как никто другой, понимал, что победу нужно довести до конца, флагштоком забетонировать её и водрузить поверх своё знамя.

— Полковник! Уделите нам немного вашего времени, - хохоча перехватили Доминика две сеньориты. Сердце снова укололо одиночеством. Но он собрался с силами и выслушал этих двух молодых особ.

Его взгляд неожиданно привлекла отделившаяся от группы театралов и деятелей искусства женская фигура. Её светлые волосы украшала каштановая шляпка, от которой к лицу тянулась тончайшей ткани вуаль.

Она уверенно шла в его сторону. Доминик увидел в её больших ореховых глазах восхищение, а шелковая ткань расклешённого платья, с каждым шагам оголяющая стройные ноги, взволновала его.

— Полковник, - с улыбкой произнесла Эва.

— Да, пресьоса? – удивленно ответил Доминик

— Спасибо, что вы существуете, - кончиками пальцев она нежно коснулась его плеча.

Всё в её образе было особенным. Доминик с восхищением смотрел на Эву, на её простую крестьянскую манеру держать себя. Она не принадлежала к этому обществу, не владела его ритуалами и условностями. Она была от народа, она была сам народ.

— Господи, да эта девушка похожа на Богоматерь! – воскликнул Доминик, когда её попытались отвести от него.

Они покинули вечер вместе, отправившись в его резиденцию.

— На сегодня ты свободен, Эмилио. А завтра заезжай за мной не раньше 10 утра.

— Но, сеньор, у вас встреча ровно в девять.

— Перенеси всё, - блеснул глазами Доминик.

Он поставил музыкальную пластинку, открыл бутылку красного сухого вина La Linda. Выпив с Эвой пару бокалов, он понял, что больше не чувствует одиночества. Оно исчезло в тот самый момент, когда Доминик впервые заметил её.

— У тебя горящие глаза и ледяные руки, — сказал он, провожая её к центру комнаты. — Потанцуешь со мной?