Факультет истинного Чувства

Продолжение от 3.5

 Я сделала книксен, забрала листок и потащилась на улицу. Не знаю уж, все ли так обучаются магии, или только ведуньи, но в мечтах мне рисовалось что-то более захватывающее, с красивыми заклинаниями и всякими интересными результатами. А тут – точки какие-то!

 - Если вы не желаете, чтобы я проинформировала руководство Академии о вопиющих и систематических фактах нарушения трудовой дисциплины сотрудниками вверенного вам подразделения, вы сами примете соответствующие меры и найдете методы воздействия на нерадивых работников! – звенящий голос куратора был отчетливо слышен даже за дверями столовой.

 В первый момент я малодушно хотела развернуться и убежать, но пожалела того несчастного, который умудрился вывести из себя истинницу. Как я уже успела убедиться, обслуживающий персонал Академии в местной иерархии стоял примерно на одной ступени с неофитами. Любой маг, даже простой адепт, находился в более привилегированном положении. Конечно, слово мастера Истины весило куда больше моего, но лучше уж мне составить собственное мнение о случившемся, чтобы в случае нужды донести его до декана Окуни. В Доме работали очень предупредительные служащие, за десять дней я ни разу не сталкивалась с каким-либо непорядком. Может, удастся убедить в этом куратора?

 Проскользнув в помещение, я увидела раскрасневшуюся вериту Шульц и подбоченившуюся красавицу, стоящих у стола с едой. Заметив меня, куратор продолжила распекать администратора:

 - Вы отдаете себе отчет, что халатно относились к здоровью вверенной вашему попечению учащейся? Посмотрите, до чего вы довели бедного ребенка: она же измождена!

 Мне даже обернуться захотелось, настолько странно звучало утверждение магини. Но другим учащимся тут взяться было неоткуда, значит, говорят именно обо мне. Я, конечно, очень устала после целого дня упражнений, но здоровье тут было совершенно ни при чем, просто концентрировать внимание на красной точке оказалось невероятно утомительно.

 - Доброго вам вечера, вериты! – вежливо поздоровалась я с женщинами.

 - Добрый вечер! Я удивляюсь, как ты до сих пор жива при такой кормежке! – елейным голоском сообщила куратор.

 - Право, верита Любомир, здесь прекрасно кормят, у меня ни разу не было нареканий: все очень вкусно и сытно! – удивилась я. На моей памяти кухарка и впрямь ни разу не испортила еды: ничего не пригорало, соли было в самый раз, тухлятиной не пахло. Что ж такое могло сегодня случиться?

 - Но скудость рациона просто удручает! По должностной инструкции повар должен готовить минимум пять разных блюд на каждый прием пищи, а здесь я что вижу?

 - Ах, вы об этом! Так я сама попросила готовить мне поменьше: я же не съем пять блюд за раз, так зачем же переводить продукты и заставлять людей лишний раз хлопотать у печи? Я вообще просила делать что-то одно, но мне всегда готовили больше. Простите, я просто не сообразила вчера вечером, что вы будете тоже трапезничать в столовой, это мое упущение, - на мой взгляд, еды было предостаточно человек на пять-шесть, но, может, девушка очень голодна.

 - Как же я позабыла, что в провинции так рачительно относятся к ведению хозяйства, - мило улыбнулась красавица. – Тем не менее, служащие не должны выполнять просьб, идущих вразрез с должностными инструкциями. Это вопиющее нарушение всяческих правил! И нарушители должны быть привлечены к дисциплинарной ответственности.

 - Пожалуйста, верита Любомир, не надо никого наказывать из-за меня. Я не знала о существовании правил по количеству еды! Мне всегда более чем хватало, даже лишнее оставалось, и много! Если у вас такой хороший аппетит, то кушайте на здоровье все, я совсем не хочу сегодня ужинать! А завтра кухарка побольше приготовит! – я все никак не могла уразуметь, из-за чего сыр-бор загорелся.

 - Ну, что ты, дело же не во мне, а в принципах. Но, раз ты так близко к сердцу принимаешь эту ситуацию, мы, конечно же, не станем подрывать твое и без того хрупкое здоровье. Ты выглядишь совсем больной! – печально покачала головой девушка. – Вы свободны, но не забудьте, что должностные инструкции пишутся для соблюдения правил, - царственным жестом куратор отпустила вериту Шульц. – Разумеется, ни о каком отказе от принятия пищи речи идти не может: еще не хватало, чтобы ты заболела! Что тебе положить?

 - Благодарю вас, я сама!

 Как-то странно выглядела такая заботливость. Еще вчера девушка смотрела на меня, как на вошь, а сегодня так над моим здоровьем убивается, будто для нее на свете ничего дороже нет. К чему бы это?

 От таких размышлений аппетит и впрямь пропал, но я, все же, положила себе немного свеклы. Здесь ее частенько подавали мелко нарезанной в приятном кисло-сладком соусе из масла и апельсинового сока - очень вкусно! Но под пристальным взглядом куратора кусок в горло лезть попросту отказывался. Я с трудом заставила себя съесть большую часть порции, после чего сослалась на распоряжение декана Окуни и поспешила на улицу.

 Я очень боялась, что Брианды не окажется в мастерской, но девушка, как обычно, стояла у мольберта.

 - Ты что, плакала? – осведомилась художница, едва взглянув на меня.

 - Нет. С чего ты взяла?

 - Глаза красные.

 - А! Это я сегодня весь день тренировалась концентрироваться.

 - Весь день? Сурова твоя наставница!

 - Она просто хочет, чтобы я поскорее смогла поставить защиту, а для этого нужно много упражняться.

 - Что-то случилось? – девушка даже отвернулась от наброска, над которым работала.

 - Нет, ничего не случилось, хвала Великой Веритассии! Бриандочка, а у меня к тебе просьба: можно мне еще разок взглянуть на портрет либерьянской принцессы?