Фальшивый брак

Фальшивый брак

Это был ее конец. Она видела это в его голубом льдистом взгляде. Карл Вайтс был ее кошмаром со школы. Высокий, стройный платиновый блондин с арийской модельной внешностью. Ему все удавалось легко и учеба, и спорт, и покорение дам. Еще бы! Сын богатых титулованных родителей, красавец с прекрасным будущим. Она же Марта Шпиц - дочь простого инженера и учительницы, которая почти сутками сидела за учебниками, чтобы хорошо учиться и не позорить маму. Обычная серая мышка. Стоп! Она была такой до того, как стала известным юристом.  Сейчас в молодой ухоженной фройлен мало кто сможет узнать зубрилку.  Кроме Него. Кроме Карла.

-Сынок, почему ты не сказал нам, что женился? – встретила его вопросом баронесса. Ей не было еще и пятидесяти, а с хорошим косметологом дама выглядела на лет тридцать с небольшим.

-Хотел сделать сюрприз, - улыбнулся, не поведя бровью парень и направился к Марте, смотря на нее с убийственной нежностью. – Ну здравствуй, любовь моя. Как добралась? – спросил он у девушки, заключая ее в объятья.

-Я могу все объяснить, - прошептала она.

-Не стоит, я тоже соскучился, мышка, - в добавок к саркастичным ноткам в голосе, этот гад чуть прикусил ее ушко, после чего отпустил   и стал рядом, лицом к немногочисленным присутствующим.

Марта еле взяла себя в руки. Как есть гад, удивительно, что решил поддержать игру. Его мать, тем временем, попросила слуг принести шампанское и улыбнулась гостям, которые нагрянули незадолго до прихода девушки. Те с интересом изучали молодую пару, особенно Марту. Еще бы! Она была адвокатом их оппонента и выиграла дело. А ее клиент – отец Карла, подложил девушке свинью. Прекрасный способ отблагодарить. Ее вполне гонорар устраивал, о большем она не просила. И вполне обошлась бы без вынужденного визита в этот мавзолей – родовое гнездо баронов.

-Прошу вас, не смущайте мою супругу, - попросил фон Вайтс – младший гостей и обняв Марту за талию, прижал к себе.

-А разве один из лучших адвокатов может смутиться? – хмыкнул полноватый мужчина средних лет. Мистер Джонсон – англичанин с пышными усами, потрепавший ей нервы и не раз во время процесса.

-Вне работы моя Марта скромница. Не представляете, чего стоило уговорить ее выйти за меня, - врал, как дышал Карл.

-Да, вне работы…  Жаль, что только в не ее, иначе у меня бы был шанс выиграть дело против вашего отца.

Парень лишь улыбнулся.

-Мы с удовольствием услышим рассказ о покорении девичьего сердца, - пропела миссис Джонсон. Как назло, ее подержала баронесса. Но благо, тут принесли шампанское. Тосты, поздравления, праздничный обед в парадной столовой рассчитанной, не меньше, чем на сотню гостей и танцы заняли остаток вечера. Во время последних «молодожены» смогли немного поговорить.

-Весьма оригинальный способ заманить меня к алтарю, - Карл весь вечер был в ударе. Его рассказ о покорении невесты заставил дам прослезиться. Чего он только не делал: и под дождем под окнами мок, и на гитаре играл, и цветами признание в любви выкладывал, и с крыши спускался.

-Это недоразумение. К чертям ты мне сдался? Не видела тебя несколько лет, не видела бы дальше, - девушка безумно злилась и на отца, и на сына.

-Осторожно, как понимаю раскрывать карты рано, «женушка», - ей опять прикусили ушко и прижали теснее к себе.

-Об этом не у меня надо спрашивать. Твой отец нанял меня, я отработала свое, но счет, который я получила выписан на имя Марты фон  Вайтс. Я пришла сюда, чтобы разобраться, а твоя мать решила…

-Что ты моя жена. А увидев оппонентов, ты – мышка, растерялась и не смогла возразить, - закончил за нее бывший одноклассник.

-Ты еще помнишь мое прозвище? – со скепсисом спросила девушка.

-Я все помню, «женушка», - широко улыбнулся этот, этот…

-Мышка выросла, - огрызнулась Марта, сверкнув карими глазами.

-И стала крыской, - засмеялся парень.

Девушка лишь закатила глаза. Дурак! Ему смешно, а ей каково? Ну ничего, завтра утром она смотает удочки. А может, и сегодня.

Но мечтам не суждено было сбыться. Баронесса пригласила оппонентов своего мужа погостить до возвращения барона, что уехал по делам в провинцию, и те выразили согласие.  Похихикивающий Карл увел злую на весь мир «женушку» наверх в свою спальню. Она растерялась невероятно, очутившись перед большой кроватью, других спальных мест в комнате не было. А учитывая размер спальни тут вполне могла уютно расположиться кушетка. Под окном или слева от комода. Но нет. В этом царстве красного дерева и темно-синего текстиля кушетки не имелось.

-Ты увидела чудовище? – шепнули ей приобнимая. – Не бойся, я же с тобой.

-Я не могу здесь спать, - пробормотала Марта, игнорируя приставания к своей персоне.

-Можешь. На кровати еще двое могут поместиться, мы друг другу мешать не будем. Впрочем, если надумаешь меня изнасиловать…

-Мышки мартовских кошаков не насилуют.

-Зря, ты многое теряешь. И не закатывай глазки, а то у меня появляется соблазн тебя убедить, - наглые голубые глаза хищно сверкнули.

-Мартовские кошаки мышками не соблазняются, они их едят.

-Много ты понимаешь… Может ты мне всегда нравилась?

-Угу,  пой эти сказки кому другому.  Ты меня вечно доставал за мой внешний вид.

-Потому, что считал преступлением прятать такие ноги под длинными юбками, грудь под мешковатыми свитерами, а роскошные волосы в жутких стянутых прическах. Сейчас ты выглядишь в разы лучше, мышка.

Марта еле удержалась, чтобы вновь не закатить глаза, вместо этого она спросила:

-И в чем я должна спать?

-Дам футболку или рубашку.

-Что-то ты слишком покладистый, - девушка прищурилась.

-Ну ты попала в переплет из-за моего отца.

-Вау! Кто-то чувствует за собой вину?

-А в ком-то проснулся сарказм?

Какое-то время они буравили друг друга глазами, потом Марта тяжело вздохнула и протянула руку. Карл улыбнулся, достал из комода футболку и вручил «супруге».  Девушка с гордым видом удалилась в ванную. А выйдя оттуда увидела, как некоторые стоят в одних боксерах и ждут своей очереди. Она опять закатила глаза и прошла мимо. Позер и трепло. Его явно забавляет эта ситуация, но кроме угроз Карл ничем не может ей навредить. К такому выводу Марта пришла, пока принимала душ. А судя по пению хозяина комнаты, она угадала.  Почему-то ей эта его привычка – петь в душе, показалась милой.