Фанфик. Альена и Радмир

Фанфик. Альена и Радмир

Алёна сидит прямо на полу, обхватив руками одно колено. Холодный мрамор обжигает практически незащищённое тело, но одновременно с этим приносит необъяснимое удовольствие. Холод помогает сосредоточиться на физическом дискомфорте, сводит мышцы, мурашками бегает по коже, напоминая хозяйке, насколько она должна быть благодарна, что вообще может чувствовать.

Пусть даже холод.

Взгляд замирает на стене, где цветастый гобелен искусно воспроизводит какие-то цветы, напоминающие восточные узоры на её школьной сумке. Как же когда-то она любила Восток, с каким удовольствием смотрела глупые сериалы, представляя себя на месте героини.

Как наяву перед глазами возникает квартира, просторная, знакомая до последней трещинки на обоях; допотопный телевизор и пульт с вечно западающими кнопками. Разве думала она когда-то, с силой давя на эти кнопки, что окажется по другую сторону экрана?

Да кто вообще всерьёз о таком задумается?

Алёна вытягивает руки, рассматривает ухоженные ладони, тонкие запястья с тяжёлыми браслетами.

Раньше собственное имя ей не нравилось, особенно в детстве, когда кто-нибудь из одноклассников нет-нет, да и спрашивал, где её братец Иванушка.

Раньше она была ещё по правильную сторону экрана.

Порой, когда ночью ей не спится, Алёна встаёт и подходит к зеркалу, тихонько произнося несколько раз своё имя. Единственное, что у неё ещё осталось своего.

- Вот ты где, Искорка, - Радмир стоит, прислонившись к ближайшей колонне, и слегка улыбается, глядя на неё сверху вниз, - кто научил тебя так сидеть?

Алёна вспыхивает и сдвигает ноги, поспешно вскакивая с пола. На вопрос она отвечать не станет, не желая ещё больше уходить в свои воспоминания, объясняя, что такое джинсы и почему в её мире женщины носят штаны.

Ответа Радмир не требует; он подходит и протягивает руку, с той же лёгкой улыбкой отбрасывая с её щеки прилипший волос и задерживая в пальцах светлую прядь.

- Ты меня искал? – глядя в пол, спрашивает Алёна, хотя уже на середине фразы осознаёт, что говорит ерунду.

- Зачем мне, по-твоему, стража, Искорка? – насмешливо спрашивает Радмир, - но раз уж я тебя нашёл, почему бы не?..

Не став заканчивать фразу, он наклоняется, запуская ладонь Алёне в волосы и сжимая затылок. Его горячее дыхание обжигает кожу у самого уха, заставляя новую волну мурашек бежать по шее. Внутри что-то сжимается, скручивается в сплошной узел нервов.

Отчётливо встаёт перед глазами картинка – вот она отталкивает Радмира, разрывая нежеланную близость, и его красивое лицо искажается гневом.

Алёна закрывает глаза, прикусив губу и ощущая ноющую боль – нижняя губа уже искусана до такой степени, что малейшее прикосновение причиняет дискомфорт, а есть кислые фрукты попросту невыносимо.

В голове сплошная бегущая строка: «Терпи-терпи-терпи». Она там уже давно, то притупляющаяся, то вновь вспыхивающая, напоминающая о себе и о том, что только терпение спасало её всё это время.

Радмир наклоняется и легко поднимает её на руки. От неожиданности Алёна порывисто выдыхает и хватается за его плечо.

Нечасто он демонстрирует свою силу, но и без того ясно, что Радмиру её не занимать.

Пока молчит он, Алёна молчит тоже. А вот мысли просто так не заглушить.

Никогда она не видела, чтобы Радмир носил кого-то на руках. Впрочем, и так очевидно, кого выделяет он среди наложниц.

А в сериалах это казалось романтичным.

Любимая наложница.

Любимая вещь.

Стражники переглядываются, пока хозяин не видит – Алёна слегка улыбается. Нервный узел внутри слегка расслабляется.

Двери, тяжеленные, такие в одиночку никому не открыть, захлопываются за спиной, и Алёна вздрагивает. Узел сжимается до боли, пульсирует, словно второе сердце.

Может быть, это пульсирует её душа.

Радмир ставит её на пол, в самом центре комнаты. Здесь прохладно, открытые двери на балкон раздувают занавеси, принося снаружи горько-сладкий запах, чем-то похожий на духи, которыми когда-то пользовалась её мама.

Алёна стискивает зубы, так сильно, что чувствует боль. Она знает, почему стоит посреди комнаты, а сам Радмир полулёжа расположился на кровати.

Первые движения даются нелегко – мысли всегда мешают танцу, от мыслей нужно избавиться.

И она танцует – не для Радмира, нет. Ему принадлежит здесь всё, но хозяйка своему танцу – лишь сама Алёна.

На секунду приходит воспоминание, единственное, которое не мешает сейчас, а помогает.

Вот она на сцене, каждое движение отточено десятками репетиций, каждый взгляд, жест, взмах ресниц – подчинён одной только цели. Она с жадностью ловит восхищённые одобрительные взгляды, улыбки родителей, уходящие вдаль ряды зрительного зала.

Танец кончается, и Алёна возвращается в реальность.

Радмир доволен, его лёгкая усмешка и откровенный взгляд говорят сами за себя.

Дышать всё ещё тяжело, но в центре комнаты Алёна чувствует себя словно на аукционе. Она делает шаг, и окружающее пространство слегка раздваивается – голова ещё кружится, и ноги почти не держат.

Радмир подхватывает её в последний момент перед столкновением с полом, приподнимает над землёй, с лёгкостью держа за талию, и опускает уже на кровать.

И душа снова сжимается, скручивается в узел, прячется обратно, глубоко-глубоко в тело, чтобы не дать себя увидеть.

У вещи не может быть души.

- Я уже и забыл, за что ты мне так нравишься, - шёпот касается уха. Его дыхание пахнет мятой и ещё чем-то терпким, от чего хочется чихнуть, - есть что-то такое у тебя в глазах.

Радмир сжимает её подбородок, поворачивая к себе, и пристально вглядывается в глаза, а спустя секунду уже нашаривает губы.

Бегущая строка в голове вспыхивает с прежней силой. Может, это её Радмир видит в глазах?