Фантазия под особым присмотром.

Авторская доля

Следуй за своим вдохновением, и

Вселенная откроет тебе двери

там, где раньше были стены.

Резная дубовая дверь гулко захлопывается перед самым носом худощавой девушки. Она стоит на пороге, низко опустив голову, сжимает кулаки от обиды, пытаясь переварить произошедшую с ней минуту назад ситуацию, только выходит плохо. Она чувствует, что близка к слезам, потому с усилием сглатывает колючий комок в горле и сильно кусает нижнюю губу.

— Верните рукопись! — кричит брюнетка, молотя кулачками по дереву. 

Дверь приоткрывается, и из образовавшейся щели высовывается мужская рука, швыряет стопку скрепленных скобой листов на ступени крыльца и резко захлопывает дверь обратно.

— Да что вы о себе возомнили? — возмущается она, подхватывая своё детище. — С вами же ни один нормальный человек работать не захочет после такого обращения! — прожигает злобным взглядом закрытую дверь, и, сжимая в руках исписанные аккуратным мелким почерком листы, спускается по ступеням вниз.

— Да я ночами не спала толком, горы литературы перевернула, а они мне: «Не наш формат, скучно и обыденно!» — пародирует девушка чужую интонацию себе под нос, совсем не заботясь, что могут подумать о ней идущие мимо прохожие. В данный момент эмоции берут вверх над разумом.

«Была бы ты пооригинальнее в выборе жанра, глядишь, и не получила бы такую критику», — тут же раздается в голове ехидный голосок.

Девушка недовольно фыркает, ибо именно с ним ей хочется общаться в последнюю очередь. Да, имеется у брюнетки так называемое «отклонение от нормы» – периодическое раздвоение личности. Причем периодичность произвольная. Может молчать, а может и саркастически комментировать все происходящее. И, главное, девушка не помнит, с чего оно вообще началось и почему она четко уверена, что ее раздвоение исключительно мужского пола. И пока погруженная в свои размышления девушка старается игнорировать голос внутреннего критика, он сам, даже не планирует замолкать.

«Такова суровая реальность, не стоит воспринимать ее так яро. Вот придешь домой успокоишься и перечитаешь все заново. А там глядишь и перепишешь книжонку».

— Молчал бы лучше, многое ты понимаешь! — с обидой отзывается она, потому что знает, ее работа не была плохой.

«Я то, как раз всё отлично понимаю, — хмыкает голос. — Ты можешь написать идеальное произведение, которым будут восхищаться, но оно не будет иметь никакой ценности, если не сможешь затронуть чувства тех, кто его читает. Сейчас ты не вкладываешь в написанную историю ничего».

Девушка вздрагивает, будто от резкой пощечины, и что-то в её груди сжимается. Ничего? Бессонные ночи, постоянное нервное напряжение, отдаление от внешнего мира, вечная практика и куча учебного материала – вот жертва, которую она положила на алтарь писательства. И выходит, что это ничего не значит.

— Сгинь, Шизик, твои старания только усугубляют ситуацию, — тихо и безэмоционально говорит девушка и как нестранно внутренний голос замолкает. На памяти девушки это впервые, когда он послушался её сразу же. Но это и к лучшему, ей сейчас нужно побыть с собой наедине.

От редакции до ее квартиры полчаса езды на такси, но теперь это время растягивается на десять-двадцать минут больше. Потому что сейчас она решается пройтись пешком. Погода теплая и солнечная, июльский денёк не располагает к печали, но внутри девушки бушует ураган. Она медленно бредет по мощеной дорожке сквера, осмысливая полученную от главного редактора информацию. Суровая женщина с твердой уверенностью заявила ей о том, что можно написать гораздо лучше, но правда в том, что девушка уже выжала из себя всё возможное. Брюнетка утирает тыльной стороной ладони мокрые щеки, одергивает зацепившейся за скобку рукописи край сарафана, спотыкается вдруг о какой-то камушек на ровной дороге, и, наверное, это просто становится последней каплей. Девушка останавливается посреди дороги и старается глубоко дышать, но глаза наполняются слезами вновь, и она внезапно чувствует себя слишком маленькой, очень жалкой, недостойной того, к чему так отчаянно стремилась.

Возобновив движение, она неожиданно чувствует, как сильно ей хочется домой. Хочется забраться в мягкую постель и вопреки летней жаре закутаться в одеяло с головой и просто уснуть целебным сном на несколько часов, а может и вовсе пару дней. Ведь после долгого изнурения организма бессонницей ему стоит дать полноценный отдых. А еще нужно успокоиться. Это лишь первый отказ, который она получила, он никак не отразится на ее карьере писателя в будущем. Ведь многих авторов не принимали сразу, поэтому можно бы и не обращать на это внимание, если бы ни слова Шизика о том, что она ничего не вкладывает в книгу. Девушка просто не понимает. Она каждый раз старается изо всех сил, но видимо, этого недостаточно.

Так за тревожными мыслями девушка и доходит до многоэтажки, поднимается на свой этаж и входит в квартиру. Небрежно скидывает обувь в прихожей, там же бросает ключи и рукопись, совсем не заботясь о состоянии кропотливых трудов, и прямиком топает в спальню. В полнейшей тишине комнаты она плюхается на кровать лицом в подушку и просто лежит так, стараясь выбросить все мысли из головы. Однако уже через несколько минут со вздохом переворачивается на спину и, раскинув руки-ноги в разные стороны, смотрит в потолок.