Фарфоровая

Воспоминания

  София вернулась домой окрылённая и полная сил. Её настроение было приподнятое, а на лице играл лёгкий румянец.

      «Боже, как же стыдно», — вертелось в голове Софии, как только она покинула квартиру Гордина.

      — Привет, — поприветствовала её мать, стоя в проёме гостиной, оперевшись о косяк. Она выглядела усталой. Виктория слишком много работала, почти не спала, да и возраст брал своё. Худое лицо — щёк практически не было. Мать Софии всегда была стройной и подтянутой: сидела на диетах, занималась спортом и не давала возрасту и лишним килограммам лишать ее красоты.

      — Привет. — София улыбнулась и приблизилась к матери, чтобы обнять её. Девушка скучала по ней, ведь работа не давала Виктории проводить время с любимой дочерью.

      — Где ты была? — спросила мать, строго посмотрев на дочь. София должна была быть дома почти три часа назад, но то, что случилось с ней в лифте, помешало ей вовремя оказаться в квартире.

      София сразу сменилась в лице, улыбка покинула ее губы. Она была растеряна и не могла ничего сказать. Язык словно онемел, да и в голову ничего не приходило.

      «Мам, да я там у нашего соседа спала в кровати, который спит со всеми подряд. Нет, ты не подумай, у нас ничего не было, просто твой бывший муж сказал мне пару „ласковых“ за столом, ну, вот я и решила поголодать, а потом грохнулась в обморок в лифте. Там меня и подобрал наш соседушка. И поэтому я была в отключке два часа, а потом он попросил у меня его трусы, а я в него швырнула подушкой. Он упал, я испугалась, и оказалось, что этот козёл просто подшутил надо мной! Но накормил твою дочь. Так что не парься!» — саркастично подумала девушка и усмехнулась вслух своим же мыслям.

      — Что смешного? Ты пьяна? — Виктория подошла к Софе и посмотрела ей в глаза, пытаясь понять, трезва её дочь или нет. Женщина стояла и не сводила с неё своего строгого взгляда зелёных глаз. Тонкие руки были сложены на груди, а на лице присутствовала лишь строгость.

      — Нет, мама, ты чего?! Просто мы с Настей решили пройтись по магазинам… — пряча глаза от матери, промямлила она, прикусывая нижнюю губу и чуть заметно улыбаясь.

      — София, на меня смотри, — потребовала Виктория и подняла лицо дочери за подбородок.

      — Мам, ну больно же, — тянула время София, чтобы придумать достойное оправдание. — Мы купили ей новое платье, — выпалила она и отдёрнула руку матери от своего лица.

      — Хорошо… Иди пообедай. Я заказала суши в нашем любимом ресторане, — сказала Виктория сухо и отправилась в свою комнату.

      — Я не голодна, — снимая верхнюю одежду и туфли, фыркнула София, и отправилась к себе, хлопнув дверью.

      «Боже, всё как всегда. У неё постоянно нет настроения!» — подумала она и вздохнула, чтобы слёзы не хлынули из прекрасных глаз.
 

***

      Девушка сделала домашнее задание и сидела на своей большой белой кровати, читая книгу.

      Она любила читать. Чтение всегда уводило Софию от жестокого мира, от всех проблем, которые не давали спокойно дышать.

      Но всю её идиллию разрушил стук в дверь.

      — София. — В комнату заглянула Виктория, а затем вошла внутрь. Она была одета в строгий костюм синего цвета; каштановые волосы спадали на ее плечи.

      — Что, мам? — София подняла свой взгляд на мать, нехотя оторвавшись от книги.

      — Я уезжаю на работу — нужно уладить кое-какие дела. Буду поздно, так что можешь не ждать меня и ложиться без меня, — объяснила спокойно Виктория, стоя напротив кровати и посматривая на экран своего белого смартфона. Видимо, ожидая чей-то звонок.

      — Я поняла, можешь идти, — с безразличием в голосе сказала девушка, нахмурив брови, и возвратилась к чтению. — Привыкла уже, — фыркнула София, усмехнувшись.

      Виктория хотела было что-то ответить дочери, но потом поняла, что та права и не стоит портить ей настроение.

      Поэтому Виктория, поджав губы, вышла из комнаты, стуча по дорогому паркету каблуками.

      Через несколько минут послышался звук закрывшейся двери в холле.

      София закатила глаза, откинула книгу в сторону и схватилась за голову, пытаясь прийти в себя. Она иногда ненавидела себя за то, каким тоном разговаривала с матерью, и ей было стыдно, но еще больше ей было обидно за свою же жизнь. Она так ненавидела работу матери, что хотелось и вовсе сказать ей бросить её. Но тот факт, что, откажись она от неё, им просто-напросто будет не на что жить, ее останавливал. Отец с горем пополам выплачивал алименты — жалкие гроши, которых только и хватало на погашение кредита за квартиру.

      — Как я уже устала, — выдохнула она, решив отправиться в гостиную посмотреть какой-нибудь фильм. Время уже было позднее: начало десятого.

      Интернет жутко зависал, а по телевизору ничего стоящего не показывали, и она решила поискать что-нибудь интересное в одном из комодов, в котором хранился всякий хлам и диски.

      — Да где же ты! — Девушка уже пять минут рылась в куче пыльных дисков, старых тетрадей, оставшихся от её начальной школы; множество личных дневников уже который год лежали там, покрываясь пылью. София неожиданно нашла старый фотоальбом с коричневой и плотной обложкой. Девушка достала большой и пыльный переплёт из кучи тетрадей.

      Запах пыли стоял уже по всей комнате, а после того, как она вытащила этот старый фотоальбом, на руках мгновенно появилась грязь и они стали шершавыми, а кожа на пальцах стала жёсткой.

      — Черт, надо бы уже прибраться тут, — выругалась Софа, держа альбом в руках, и отправилась к дивану.

      Как только она села на него, начала открывать такую старинную находку.

      На первой странице был изображён молодой мужчина в военной форме — фото было чёрно-белым. На его лице была строгость, а во взгляде лишь уверенность и вызов. Было видно, что он готов служить своей Родине и сполна отдать ей долг. Стройный и высокий, в кирзовых сапогах, с твёрдым взглядом и могучим лицом, он смотрел на фотографа.

      София нахмурилась и попыталась понять, кто был изображён на этом фото, но только после того, как увидела едва заметный шрам на правом запястье, сразу поняла, что это был её отец.

      На бедную девушку сразу нахлынули воспоминания из детства, как она, будучи совсем ещё малышкой, играла с отцом в войнушку за столом, как он всегда был её супергероем, был для неё и верным конём, и рыцарем. Они всегда что-то делали вместе. Летом обычно строили шалаш, в котором потом она играла со своими друзьями или с подругами в куклы, а зимой Олег всегда водил её на горку, где катался вместе с ней. Мама тоже всегда была с ними, но порой она не хотела играть с Софией, потому что считала это слишком глупым занятием.

      Однажды София насмотрелась старых индийских фильмов и взяла все шторы и простыни, обмотавшись ими, пытаясь быть хоть немного похожей на красивых индианок. Она надела мамины браслеты себе на ноги, а её красной губной помадой поставила себе точку на лбу, которая была важной отличительной чертой всех индийских девушек. Но когда мама вернулась с работы, то увидела кучу разбросанных штор по всему залу и её красную помаду, сломанную и грязную, потому что её роняли на пол раз сто!

      — София, это ещё что за дела? — спросила мать, как только вошла в помещение, застав Софию, стоявшую перед телевизором и пытавшуюся повторять все движения за Мандакини из известного фильма девяностых «Танцуй, танцуй».

      — Ой, мама, а я тут решила поиграть в танцуй, танцуй. — Девочка, увидев строгий взгляд матери, виновато опустила голову.

      — Боже, что ты с собой сделала?! — продолжала ругать Софию Виктория, присев на корточки и начав избавлять лицо Софии от макияжа. Если его можно было так назвать. Просто тени, которые оказались для малышки румянами, и красная помада на лбу.

      — Ох-хо, ничего себе! — улыбнулся Олег, когда вошёл в комнату. — Это у нас здесь теперь маленькая индианочка? — смеясь, спросил он. Он своей улыбкой мгновенно развеселил погрусневшую девочку.

      — Да, я — Джанита, — закричала весело София и побежала к отцу, чтобы обнять его.

      — Олег, ты посмотри, что она сделала, — хмуро проговорила Виктория, оглядывая зал.

      — Ну, Вика, она же ещё ребёнок, — улыбнулся он жене и, взяв за руку дочь, подошёл к Виктории.

      — Ну, мам, я всё уберу, честно-честно. — Посмотрела умоляющими глазами на мать София и улыбнулась своей детской улыбкой. У неё не было двух передних зубов, и поэтому она мило картавила.

      Виктория посмотрела на свою дочурку и нежно улыбнулась.

      — Ну ладно, индейцы вы мои, пойдёмте уже готовить ужин, — перестала злиться на дочь и мужа Виктория, обняла их, и они пошли на кухню, а София выбежала из зала, весело крича «Ура».

      От нахлынувших воспоминаний девушка не могла сдержать слёз, которые неумолимо стекали по её щекам.

      — Ну почему всё не будет, как прежде? Почему? — Прижимая к своей груди альбом, плакала София, задавая вопрос в полный мрак.

      Воспоминания, связанные с её отцом, всегда причиняли ей невыносимую боль. Было такое ощущение, что ей вырвали сердце, ударили ножом прямо в спину и оставили его там. Пустота заполняла девушку; мир стал для неё жалким и ничтожным: в нем не было ни радости, ни счастья, ни любви уже на протяжении девяти лет. Тот день, когда Олег пришёл с работы, быстро посмотрел на Софию горьким взглядом, подошёл к жене, перед этим попросив дочь удалиться к себе в комнату, чтобы мама и папа обсудили один очень важный вопрос, София помнила, как сейчас. Тогда она не хотела уходить, за что отец схватил её за хрупкую ручонку, и она сильно заплакала, потому что ей было больно, но Олег как будто был чем-то оглушён, посему и не слышал свою дочь. Он силой затолкал её в комнату, закрыв дверь на ключ. Девочка пыталась кричать и долбиться в деревянную поверхность, но Олег не пустил Викторию к дочери. Он вместе со своей женой отправился на кухню, где и начал свой разговор.

      Именно в тот день она и потеряла отца. Она стала ему не нужна, исчезла из его жизни, превратилась в его прошлое.