Fatal amour. Искупление и покаяние

Глава 32

Покидая дом Ракитиных, князь Куташев пребывал в смятении. Как вышло так, что ехал, дабы порвать связавшие его узы, но вместо того увяз ещё глубже? Да что там говорить, сам шантажом вынудил Марью Филипповну ответить ему согласием. Но зачем? Неужели и в самом деле её присутствие в его жизни в какой-то момент сделалось столь значительным и необходимым?

Что его заставило? Может быть уязвлённое самолюбие? Ведь не просто так не дал ей произнести имя Ефимовского. Что это? Ревность? Нет-нет, сама эта мысль ему смешна. Но отчего тогда так неприятно было слышать её признание?

Куташев забрался в сани и, запахнув поплотнее шубу, велел вознице ехать к дому. Тройка свернула на набережную Невы и полетела вдоль Зимнего. Николай не замечал ничего вокруг, уставившись невидящим взглядом на белоснежный покров, простиравшийся до самой Петропавловки. Встречный ветер обжигал щёки, дыхание вырывалось изо рта облачком белого пара и застывало инеем на ресницах.

«Я завлекала вас, как могла, дабы потешить уязвлённое самолюбие, но более не желаю обманывать. Я люблю…» - вновь и вновь звучало в его голове. «Ложь! Снова ложь! Разве может она любить кого-то кроме себя?! Нет, не такова. Ей надобно внимание. Он повидал таких и немало. Такие, как она, не умеют любить. Они окружают себя бесчисленным сонмом поклонников, купаются в их внимании, но сами не способны на глубокое чувство». Куташев тяжело вздохнул. Женщины подобные Марьи Филипповны виделись ему прекрасным экзотическим цветком, что благоухает дивным ароматом, привлекая насекомых, а после, когда несчастная мушка попалась в липкую ловушку, пожирает их. Впрочем, возможно он и ошибается. Возможно, именно страх разоблачения заставил её предстать перед ним коварной соблазнительницей. Разве не страх всего лишь час назад он созерцал в её огромных серо-голубых глазах? И всё же… неужели он ошибся? Неужели увидел в ней лишь то, что сам себе придумал?

Сани остановились у крыльца особняка на Мойке.

- Приехали, барин, - пробасил возница.

- К Анненковым поворачивай. Передумал, - бросил Куташев, выше поднимая меховую полость, которая защищала его от холода.

У Анненковых собирались обедать. Общество подобралось прелюбопытное. Князь Борис слыл человеком хлебосольным, и многие пользовались его гостеприимством. Нынешним вечером к Анненковым явилась престарелая двоюродная тётка, парочка литераторов, перебивающихся с хлеба на воду, да один живописец, собиравшийся по просьбе князя писать портрет его жены Ирины.

Визиту Николая Борис чрезвычайно обрадовался, а вот Ирина, несмотря на то, что выказала радость при встрече, держалась отчуждённо и весьма настороженно.

Разговор неизбежно зашёл о Ефимовском. Борис не скрывал тревоги за Андрея и был страшно зол на его решение прервать отпуск и отправиться в Тифлис.

- Мы ведь так и не увиделись с ним толком, – горячился он. – Я не понимаю, что за нужда была такая, очертя голову вновь бросаться под пули?!

- Si il y a un mystère là-bas pétri femme (Если есть некая тайна, там замешана женщина), - тихо обронил Куташев, откладывая вилку.

- Ты часом не Марью Филипповну имел в виду? – Анненков нахмурился.

- Неужели есть иная? – С усмешкой произнёс Николай.

Оброненная княгиней вилка громко звякнула о паркет.

- Pardonnez-moi, - улыбнулась вымученной улыбкой Ирина Александровна, послав Куташеву предостерегающий взгляд.

Николай слегка наклонил голову в знак того, что понял намёк и постарался перевести разговор на другую тему, но Борис желал поговорить именно о mademoiselle Ракитиной.

- Я не могу понять, что случилось. Мне казалось, что он влюблён в неё, впрочем, она тоже отвечала ему взаимностью. Я был уверен, что все недоразумения между ними разрешены и ждал, что он сделает ей предложение.

- Боюсь, нынче это невозможно, - пожал плечами Куташев.

- Pourquoi? (Отчего?) – Искренне изумился Борис.

- Потому что нынче днём я сделал предложение Марье Филипповне, и она его приняла, - невозмутимо отозвался Николай.

- Ты?! – Борис едва не подскочил со стула. – До меня доходили слухи о том, что ты ухаживаешь за ней, но я даже мысли не допускал, что это правда!

- Как видишь, на сей раз светские сплетники тебя не обманули, - Куташев развёл руками.

Борису ещё о многом хотелось расспросить приятеля, но присутствие за столом посторонних делало невозможным продолжение беседы на интересующую его тему. Анненков насилу дождался окончания трапезы. После обеда гости Анненковых переместились в гостиную, где расположились небольшими группами. Начинающие литераторы собирались издавать новый журнал и вновь принялись осаждать Бориса с просьбами оказать им финансовую поддержку, тётушка уединилась на низеньком диване с художником, изображая покровительницу искусств. Ирина же, тронув за рукав мундира Куташева, взглядом предложила ему пройти к алькову в самом дальнем углу гостиной.