Fatal amour. Искупление и покаяние

Глава 50

Вынужденная беспомощность и бездеятельность сделали князя Куташева желчным и раздражительным. Доставалось всем: и Хоффманну, и домочадцам, и прислуге. Единственным человеком в доме, коему не пришлось столкнуться с дурным настроением Николая Васильевича, оставалась Софья. Только с ней он был подчёркнуто внимателен и вежлив, Марью же, напротив, изводил придирками и упрёками. Добровольно сделавшись его сиделкой, княгиня Куташева испытала на себе все дурные стороны характера своего супруга.

За время болезни Николай сильно исхудал, его щёки и подбородок заросли тёмной щетинной, глаза ввалились, заострились черты лица. Ныне он мало чем напоминал человека, за которого когда-то mademoiselle Ракитина вышла замуж. Всё чаще Марья Филипповна ловила себя на мысли, что невозможно ненавидеть человека, который стоит одной ногой в могиле. Низко и подло испытывать подобные чувства. Она пыталась искать оправдания его поступкам и даже находила их. Взяв с Андрея невозможное обещание, он заботился о благе сестры, ведь после его смерти у Софьи более никого не останется. Андрей же никогда не откажется от данного слова, пускай он не любит mademoiselle Куташеву, но к младшей сестре друга он всегда относился с теплотой и уважением. Так будет и впредь. Сказав ей, что она сумеет устроиться после его смерти, Николай нисколько не лукавил. У неё есть Ракитино, отданное за ней в приданое, у неё есть сын, и как бы больно ни было, придётся смириться с мыслью, что Андрей потерян для неё навсегда. Возможно, для иной, более впечатлительной натуры подобная мысль оказалась бы смерти подобной, но Марья Филипповна превосходно знала самое себя, знала, что самое ценное, что даётся человеку единожды – это жизнь, и как бы тяжко не пришлось, никогда она по доброй воле не расстанется с сим бесценным даром. Она непременно найдёт то, ради чего ей стоит жить дальше, найдёт то, что станет занимать её мысли, как ныне все её мысли занимал недужный муж, отодвинув куда-то в самый отдалённый уголок сознания все думы о собственных чувствах, о будущем.

Но даже не скверный характер супруга и его вечно дурное настроение стали для Марьи Филипповны настоящим испытанием. Больше всего огорчения доставляли визиты - в эти дни скорби она возненавидела весь высший свет. Ханжеское лицемерное общество, падкое до скандалов, за их показным сочувствием прятались любопытство и тщательно скрываемый интерес к подробностям этой весьма неприличной истории.

Сослуживцы Николая Васильевича, справляясь о его здоровье, отводили взгляды, и Марья Филипповна знала, что им известны все обстоятельства, при которых её супруг получил ранение. Господа офицеры никогда вслух не говорили о том, но того и не требовалось вовсе. Оставалось только делать вид, что её нисколько не заботят сплетни, передаваемые из уст в уста, из одной гостиной в другую.

С Андреем они почти не виделись. Граф Ефимовский бывал в доме на Мойке, но даже эти редкие визиты предназначались не Марье Филипповне, а Николаю и Софье. Ефимовский полагал, что видеться с ней в доме, где на смертном одре лежал её супруг, в высшей степени аморально, да и сама Марья Филипповна старалась избегать его. Она страшилась увидеть холод и отчуждение в его взгляде, ибо понимала, сколь невозможно для него их положение, сколь противоречит оно всему тому, что составляет его принципы, устои, саму основу его жизни. И кто виной всему? Ведь счастье было так близко, так возможно, надобно было лишь усмирить гордыню и не потакать собственному тщеславию.

Стараясь отвлечься от горестных дум, Марья много времени проводила в детской, наблюдая за сыном. Мишель оказался довольно беспокойным и подвижным ребёнком. Он рано стал садиться, хватал всё, до чего дотягивался, а накануне у него появился первый зуб, что доставило немало хлопот няньке и молодой матери.

Как-то камердинер Митька пожаловался, что князь отказался от обеда. Скрепя сердце, Марья Филипповна вошла в его спальню. На столике около кровати стояла нетронутая тарелка с бульоном. Подавив тяжёлый вздох, княгиня присела на стул и взяла в руки ложку.

- Nicolas, ежели желаете поправиться, вы должны есть, - она зачерпнула бульон из тарелки и попыталась его накормить.

Куташев отвернулся и отвёл её руку:

- Довольно! Оставьте меня, - выдохнул он.

- Чего вы добиваетесь? Желаете отправиться в могилу? – Прошипела Марья, со стуком поставив тарелку на стол.

- Разве это не то, чего вы ждёте? – Николай скривил губы в некоем подобии усмешки.

Марья Филипповна откинулась на спинку стула, прикрыла глаза и глубоко вздохнула, подавляя вспышку гнева, вызванную его насмешками.

- О нет, - язвительно улыбнулась она, - мы с вами будем жить долго и счастливо, а теперь вы пообедаете и не станете более вести себя, как капризный, избалованный мальчишка.

- Долго и счастливо, - вздохнул Куташев. – Хотелось бы вам верить, Мари.

- Иного выбора вы мне не оставили, - пробормотала Марья.

Николай жестом указал на тарелку. Более он не проронил ни слова, выглядел угнетённым и задумчивым, однако же обед съел, после чего сказал, что утомился и желал бы поспать. Марья Филипповна поправила подушку, склонившись над ним и, улучив момент, князь придержал её ладонь слабой рукой, запечатлев на ней поцелуй.

- Порою мне кажется, что вы ангел, Мари, но мы оба знаем, что это не так, - прошептал он.

- Да, не так, - покорно согласилась она и подоткнула одеяло. – Место ангела в эдеме, вы же ввергли меня в ад, mon cher.

Марья посмотрела на него долгим взглядом, и странные мысли пришли ей в голову. Вот перед ней человек, с которым она связана на всю жизнь, и ничто не может разорвать этой связи. Ведь она попыталась однажды, но, казалось, сама судьба тому воспротивилась.