Фавориты. Цепные псы

Пролог

Фавориты

Цепные псы

Пролог

…Cause the future is now
And now I’m disappearing…
The Offspring – The Future Is Now

Год 313 от Великого катаклизма.

Я не люблю этот город. Не люблю эти улицы, автомобильный шум, пугливых горожан. И этот город отвечает мне взаимностью. Каждый взгляд напоминает мне о том, что здесь мне не рады. Хотя понимаю, без таких как я этот чертов городишко давно канул бы во мрак, определенно. Вот только, я не никогда не получу благодарность или хотя бы кивок одобрения. Здесь так не принято. Уже очень давно.

Я сливаюсь с толпой. Каждый, кто смотрит на меня, мог бы видеть невысокую, коротко стриженную рыжеволосую девушку в деловом костюме, черном осеннем плаще. Люди могли бы думать, что я занимаю высокую должность или же просто ответственный офисный работник. Но стоит мне снять линзы, и толпа поспешно растекается предо мной. Никто не хочет даже ненароком прикоснуться ко мне, бояться, слово я прокаженная. Раньше меня это очень задевало. Я ведь человек! Не совсем обычный, но человек. Хотя да, чего это я? Люди всегда боялись того, чего не понимали. Достаточно просто выйти на улицу с «открытыми» глазами и вокруг меня образовывается пустое пространство. Люди обходят меня, как вода обтекает камень. У нас не такие глаза, как у людей.

Этот город из бетона и стекла уже захватила осенняя хандра. Надо округом повисли мрачные тучи, дул неприятный ветер, моросил мелкий дождь. В воздухе витал стойкий запах мокрого асфальта. Но знаете, не такой как в летние дни в сезон дождей. Летом, когда дорога и улицы разогреты знойным солнцем, у мокрого асфальта совсем другой запах. Этот запах ассоциируется с теплом. Запах мокрого асфальта в ноябре ассоциировался с холодом, приближающимся снегом. Каждый год было одно и то же, после событий Великого Катаклизма, климат нашей планеты сильно изменился, но на сегодняшний день он является стабильным и, как говорят климатологи, никаких существенных изменений не ожидается в ближайшие 10-20 лет. Поэтому, я уже привыкла к тому, что с приходом осени приходят и холода, незамедлительно, почти сразу.

Прибыв на место, останавливаюсь. Прикладываю ладонь к сканеру. Выскакивает голографическая морда охранника.

- Назовитесь.

- Февральская.

- Порядковый номер.

- Тринадцать двадцать два.

- Идентификация личности. Акира Февральская, 1322 в базе данных обнаружена. Добро пожаловать.

Киваю голографическому охраннику, прохожу в открывшиеся двери. Длинный коридор, черный пол, потолок и стены белоснежного, слепящего цвета.

- Акира. Ты опять опоздала, - слышу голос Июльской.

Склоняю голову на бок, внимательно смотрю на нее, а она на меня.

- Все собрались? – спрашиваю я, хотя ответ и так знаю. Понятное дело, что да.

- Да, Майский недоволен, - говорит мне Июльская, поправляя свои непослушные волосы.

Следую за ней до «Оригами», всю дорогу она говорит, говорит, говорит. Как и предполагалось, не замолкая. Вечно позитивная Июльская раздражала. Но она мне и нравилась, поэтому, я потерплю. Она толкает дверь, захожу за ней. «Оригами» — это комната-трансформер, она меняет свою планировку и внешний вид в общем в зависимости от настроек. Сегодня в комнате светло и довольно-таки просторно. Тканевые обои в полосочку, белый диванчик с квадратными подушками с бантами, два кресла, белые деревянные стулья. Все такое светлое, что даже тоску навевает. Маленькие розовые цветочки гроздьями свисают с подвесных горшков, в большом серванте можно рассмотреть красивый фарфоровый сервиз. Все это – плод работы голограмм и модельного пластика, из которого строились подобные помещения. Я окидываю комнату взглядом. Всё как всегда. На меня внимательно смотрит десять пар глаз. Июнь хмыкает, закатывая глаза. Странно, как удержался от какой-то колкости. Мартовская и Январская улыбаются мне. Август, не отрывая взгляда от книги, поднимает руку и делает жест, который может значить или «привет», или «дай», но судя по всему – это приветствие. Апрельский и Октябрьская на мгновение отвлекаются от своего вечного спора и рассеяно кивают мне. А вот Ноябрьский и Декабрьский. Эти двое синхронно качают головой в знак недовольства, в их взгляде можно прочитать осуждение. На мгновение сталкиваюсь взглядом с Сентябрьской. Она с вызовом смотрит на меня, я на нее. Такой вот у нас, соперниц, ритуал приветствия. Июльская с разбегу шлепается на диван, я же осторожно, вдоль стенки, пытаюсь протиснуться между книжными шкафами и приземлится в кресло пока он меня еще не видел, пока я еще не видела его.

- Февраль!

По спине бегут мурашки, волосы невольно встают дыбом. Медленно, короткими рывками поворачиваю голову, как поржавевший робот. Смотрю на него. Сегодня он еще более зол, чем в прошлый раз. Тянет руку, чтоб схватить меня, ныряю под его локоть, пробую проскочить между шкафами. Но опять-таки, неудача. Майский хватает меня за ворот плаща и тянет к себе.

- Ты опять опоздала!

- Прости, - по-детски надуваю губы, опускаю глаза.

- Когда ты повзрослеешь? – негодует он, - когда я перестану краснеть за тебя?