Фейри с Арбата. Гамбит

Глава 8. Ильяс

Его разбудил звонок домофона.

Подскочив с кровати, Ильяс сморщился и чуть не взвыл, так болела голова. Да и вообще было отвратно и тухло, а вчерашний вечер помнился смутными обрывками. Как, впрочем, и утро: кажется, проснулся на полу в студии, влез в душ и там же выпил какую-то антипохмельную хрень — откуда она взялась на полочке под зеркалом, черт знает. А потом перебрался в спальню и снова уснул. По крайней мере, пахло от него не так гадостно, как должно бы. И одет вроде… да, точно. В душе нашлись свежая рубашка и джинсы. Странно. Лилька, что ли, позаботилась?

Проклиная вчерашнего урода-благотворителя, спирт и собственную дурь, — надо же было так нажраться! — Ильяс побрел открывать. Точнее, спрашивать, какого урода принесло в такую рань и за каким хреном? Посреди холла догадался глянуть, что творится в студии. Если, упаси боже, приперся кто-нибудь из заказчиков… Вот будет вобля-а…

Готовясь увидеть картину «здесь были свиньи», толкнул дверь. Удивленно оглядел чистую и аккуратную студию, принюхался — даже запаха не осталось. Свиньи ушли и за собой прибрали?

Хотел позвать Лильку, спросить… о черт. Спросить, с чего такая доброта, или что он вчера творил? Нет. Сначала выпроводить урода, который барабанит в дверь. С чего это консьерж поутру пускает всяких уродов, а? Спать надо в такое время, спать!

Он так и сказал Вовчику, который уже весь извелся, пытаясь отстучать по косяку что-то этакое. Все равно получалось «спартак-чемпион». Дылда гнусно захохотал, сообщил, что день на дворе, а некий нехороший человек забыл, что у лучшего друга сегодня день рождения.

— Эта, поздравляю. — Ильяс скривился. — Не ори так, будь человеком.

Вовчик захохотал еще гнуснее, тряхнул крашеной под блонд челкой, отодвинул Ильяса с дороги и потопал на кухню. На хохот выглянула Лилька, посмотрела на Ильяса сочувственно, а гостю улыбнулась, позвала пить кофе, — все равно уже идет на кухню, — и убралась обратно. Вовчик пожал плечами и постучал себя пальцем по лбу, имея в виду, очевидно, лилькину водолазку под горло посреди июльской жары — но точно не свои грязные ботинки на чистом паркете.

В голове тут же всплыла картинка, как некая пьяная свинья вчера сбрасывала казаки посреди студии и попала в софит. Черт. Зря он прямо в дороге начал. И коньяк в бардачке зря хранил. И вообще, на хер нажрался?

Ответом на риторический вопрос всплыла другая картинка: фото из хосписа на мониторе и пустая бутылка из-под виски. На полу. У, черт. Только не хватало, чтобы Лилька увидела. Хотя… она же пофигистка. Не стала бы она перекапывать всю папку, чтобы найти одну-единственную улику, да и не узнала бы его. Нет, не видела.

Из кухни тем временем послышался жизнерадостный гогот Вовчика и тихий лилькин голос.

Ильяс вздохнул, потер глаза и пошел следом за приятелем. Вовчик вольготно развалился на любимом лилькином месте — в углу диванчика, и громко выражал сожаления об отсутствии коньяка к кофе. Лилька быстро и молча накрывала на стол. Перед Ильясом поставила большую кружку бульона, блюдце с гренками и со своей чашкой села на подоконник.

Бульон был вкусный, а Вовчик, как всегда — нахальный и непробиваемый. Поглядел на Ильяса и бульон, ухмыльнулся и заявил:

— А говорил, никогда не нализываюсь! — Тут же расхохотался, хлопнул его по плечу. — Нормально, братан, не кисни! Щаз мы по пивасику, и все как рукой...

Руку Ильяс перехватил, вежливо положил на стол и очень вежливо сказал:

— Засохни, младенец.

Допил бульон, искоса глянул на Лильку — она сидела на подоконнике и украдкой кидала на гостя любопытно-опасливые взгляды. Видеть ее в роли смущенной старшеклассницы было странно, и вообще как-то неправильно она реагировала на Вовчика.

Самого же Вовку младенцами и пожеланиями засохнуть было не смутить.

— Слышь, я чего вообще пришел-то. Напомнить — будем вечером праздновать, чтоб ты был. Вдвоем. У меня для тебя подарочек.

— А может не надо подарочков? — без надежды на понимание спросил Ильяс.

Он от прошлого два месяца лечился. Вовчик ради лучшего друга расстарался, нашел черную стриптизершу, красивую и экзотичную, как орхидея, вот только справку от доктора с нее не потребовал. А зря. Негритяночка принесла не то птичий грипп, не то свиную чуму, в общем, мерзкую мерзость, передающуюся воздушно-капельным путем.

— Надо, — уверенно заявил Вовчик. — Тебе понравится. В общем, вечером жду. Насчет формы одежды так — тебе, как художнику, свободная, а даме — в перьях. То есть в вечернем.