Фэнтези вверх тормашками

♥ Альфа-дудонь

Всем, кто работает не по специальности, посвящается…

Сказочный дворец дрожал от обилия звуков, урчал, словно внутри стен произошло крупное несварение, вызванное подозрительным пирожком. Виной тому – прослушивание в королевский оркестр, которое было в самом разгаре.

Сверкающий зал с побрякивающей люстрой еле вмещал взволнованных музыкантов. Кудрявые скрипачи, меланхоличные пианисты, тоненькие арфистки переминались с ноги на ногу, ожидая своей очереди взойти на сцену. Заведовал безобразием главный дирижер оркестра – маэстро Икоткин, с головой, похожей на седой одуванчик.

Маэстро хмурил гениальные брови и беспощадно отсеивал кандидатов. Ранимые творческие натуры, взращённые на маменькиной похвале, убегали в истерике. Те, кто проходил отбор, тоже убегали в истерике, но более радостной.

- Чувство ритма хромает, - пробурчал Икоткин. – Следующий! Плохо импровизируете. Следующий! Мало души вкладываете в исполнение. Доложите еще чуток, а потом приходите. Следующий! Сразу нет. Прическа адекватная, у музыкантов таких не бывает. Кого вы пытаетесь обмануть? Следующий! А вы…

Входная дверь распахнулась, Икоткин вздрогнул и обернулся. Публика застыла в изумлении. Пыхтя и обливаясь струйками пота, в зал пробился розовощекий крепыш, толкая вперед гигантский агрегат, не похожий ни на что, и похожий на всё одновременно. Инструмент размером с пианино содержал струны, трубы, клавиши, кнопки, рожки, педали, клапаны, бардачок и зеркало заднего вида. Из-за рывков всё это гремело, звенело, стучало, цокало и, казалось, втихаря отправляло закодированные сигналы в космос.

Крепыш затолкал махину в зал. Вальяжно опершись на агрегат, и вытерев лоб клетчатым платком, он сообщил:

- А вот и гвоздь программы! Альфа-дудонь!

Люстра на потолке недоуменно скрипнула. Маэстро Икоткин пришел в себя и воскликнул:

- Чушь!

- Будьте здоровы! – пожелал крепыш. – Позвольте представиться, альфа-дудонист Пухляков.

- Что за ересь? – воскликнул Икоткин. – Я не намерен это терпеть!

- Уже не можете терпеть? Так хотите послушать? – просиял Пухляков. – Не смею вам отказывать!

Пухляков размял толстые пальчики, задорно взглянул на толпу и объявил:

- Музыкальная зарисовка по мотивам этнических мелодий, драматического толка, комедийного оттенка, эпического содержания, двусмысленного однозначия.

Люстра на потолке недоуменно скрипнула во второй раз. Пухляков настроился на лирический лад и принялся лупить по клавишам, дуть в рожки, жать педали, бренчать на струнах и подкреплять создаваемый эффект специальными кнопками. Выпучив глаза, и краснея быстрее, чем помидор на солнышке, Пухляков выкладывался по полной.

Окна вылетели из оконных рам. Издаваемые звуки мигом унесли сознание слушателей в неведомые дали и шири, в параллельные, и даже перпендикулярные измерения, в другие прекрасные миры… в общем, куда-угодно, только бы подальше от реальности, в которой существует альфа-дудонь.

Пытка длилась около трех минут. Багровый, но довольный Пухляков, ударил финальные аккорды, поклонился и уставился на Икоткина.

В глазах дирижера читалась пустота. Его сознание унеслось дальше всех. За три короткие минуты он переосмыслил всю прожитую жизнь, пытаясь понять, чем заслужил такую кару.

- Мало? Не успели расслышать? – поинтересовался Пухляков. – Я могу еще.

Он снова ударил по клавишам. Икоткин вздрогнул и заорал:

- Хватит дудонить! Хватит дудонить!

- Не кричите так. Люди не то подумают, - сконфузился Пухляков, прекратив игру.

- Вон отсюда! – взревел Икоткин.

- Но почему? – растерялся Пухляков. – Альфа-дудонь – самый редкий инструмент в мире!

- И на то есть веская причина! – сказал дирижер. – Эта причина ясна всем присутствующим! А вам? А вы? У вас вообще есть слух?

- Слух, нюх, вкус, зрение – все чуялки на месте, - заверил Пухляков.

- Вы нам не подходите!

- Как же так? Папаня сказал идти во дворец и без работы не возвращаться! – сказал Пухляков. – Я четыре года учился игре на альфа-дудони! За обучение тридцать золотых уплачено!

- И кто же вас учил? – поинтересовался Икоткин.

- Маэстро Деньговзятов. Худощавый такой, нос клювом… Может, знаете его? У вас же, маэстров, наверняка, какой-то профсоюз имеется.

- Впервые слышу! – отчеканил Икоткин. – Еще раз повторяю, вы нам не подходите, извольте выйти вон!

- Что же это такое? – расстроился Пухляков. – Деньговзятов клялся, что с альфа-дудонью передо мной откроются все двери!

- Ну в этом он не соврал, - съязвил Икоткин. – И двери открылись, и окна, и черный ход, заваленный камнями еще в прошлом веке.

Пухляков присел, и начал причитать, осуждая то ли себя, то ли мир вокруг: