Филос. Эрос. Агапэ

Радости пубертата. Рассказ первый

Когда я была маленькой, бабушка водила меня в зоопарк.
Я не была сиротой. У меня были мама, папа, старший братец, дядюшки, тетушка, кузены и кузина. Но водила гулять меня только бабушка.
Родители отпускали на улицу, где я могла болтаться на детской площадке, закапывая со знакомыми девицами «секретики» (для людей без детства — это любая ерунда, прикрытая бутылочным осколком, вкопанным таким образом, чтобы не было видно края, а одно стеклянное «окошечко» в земле), или коротать время за ролевыми играми в дочки-матери, войну и индейцев.
От прогулок с братом я умело увиливала (не без его горячей поддержки), так как точно знала, что таскать с собой по улице малолетнюю сестру, несмотря на все мамины заверения в его горячей ко мне любви, никак не входит в круг его жизненных интересов.
Более того, для всех, кроме мамы, было совершенно очевидно, что если бы я решилась опозорить брата перед его товарищами своим присутствием, то последствия этого смелого поступка преследовали бы меня всю оставшуюся жизнь.
Итак, гулять меня водила бабушка. И не только в Зоопарк. В Летний, в Юсуповский, в Михайловский. Мы путешествовали по набережным рек и каналов. Мы были завсегдатаями таких чудных мест, как Зоологический и Этнографический музеи, по которым гуляли в дождливую погоду. То есть, конечно, иногда у бабушки просыпалась педагогическая ответственность, и она пыталась сманить меня в Эрмитаж или Русский. Но этот маневр ей удавался редко. И, очевидно, ее мучила совесть, нашептывая, что ребенок портится, развращается, растет малокультурным и думает, что все позволено. Бабушка договаривалась с совестью тем, что не покупала мне мороженого и прекрасных мелочей: воздушных шаров, цыганских петушков — леденцов, раскидаев, вертушек. Совесть удовлетворенно замолкала, а я была безутешна.
Раскидаи всегда продавали у Зоопарка. Недалеко от главного входа стояли одна-две цыганки в красных юбках, ногтях и помаде; лениво помахивали гроздью блестящих разноцветных шаров на длинных незаметных резиночках. Серебряные и золотые всполохи подскакивали, рассыпались на солнце, притягивая внимание любого нормального ребенка. Конечно, сразу было понятно, что это суть предметы таинственные и волшебные. Скажем, молодильные яблоки. Или какой-нибудь особенный сорт путеводного клубка.
Даже просто держать раскидай в руке было удовольствием не из последних: холодная металлическая поверхность фольги как на дольки разделялась туго намотанной черной суровой ниткой, а на полюсах этого магического шара располагались разноцветные островки бумажных кругов. Этот визуально-тактильный восторг был туго набит древесными опилками. Он не сжимался в ладони, как резиновый мячик, но при особенно настойчивом давлении можно было оставить пальцем ямку на поверхности.
Цыганки продавали, как правило, и леденцовых петушков на палочке, что немало способствовало достижению цели.
— Бабуля, смотри, леденцы!
— Даже не думай! Их непонятно из чего делали. Я точно знаю, что они кладут туда!
— Ну и хорошо, что краску. У меня на акварели написано «Медовая». Мед же едят?
Я сознательно направляю разговор в опасное русло. Я чувствую себя опытным тореадором, безрассудно смелым, не знающим поражений. 
Бабушка некоторое время задумчиво молчит, как будто перекатывает во рту мою реплику.
— Эти твои родители, они вообще хоть немного бы ребенком занялись! Девочке шесть лет, а она не знает, что краски есть нельзя! Да и, кроме краски, в этих петушках чего только не понамешено. Цыганки плюют туда, сморкаются!
Я надеюсь, что бабушка упомянет ещё и процесс уринации или дефекации, но увы… На этом физиологические подробности заканчиваются. Время пускать в ход тяжелую артиллерию. Я говорю противным, ноющим голосом.
— Откуда ты знаешь? Это вкусно! Я хочу! Купи!
— И не подумаю даже! Нечего просить! Эту дрянь даже собакам нельзя давать!
— Ну, бабулечка! Ну, пожалуйста! Посмотри, всем детям покупают!
Наглая ложь! В зоопарке детей — раз, два и обчелся. Никому с родителями не повезло: все гуляют насухую — без петушков и раскидаев.
— Тебе жалко денег, да?
— Что ты глупости несешь? Когда мне для тебя чего-то жалко было?! Просто это — дрянь и зараза!
— Ну, тогда хоть раскидай купи…
Все! Малой кровью и на чужой земле! Это заслуженная победа всей нашей команды! Хочу передать привет своей маме и хомячку Николасу.
Бабушка достает кошелек, протягивает мелочь, которая мгновенно исчезает в мясистой лапе продавщицы, хищный красный рот растягивается в улыбке, обнажая богатый золотой фасад. Я могу выбирать. Мне надо немедленно решить, какой из двух десятков чудесных, серебряных, золотых, с синими, красными, зелеными и даже фиолетовыми вставочками раскидаев я хочу. Один. Какой из них я спасу, унесу с собой, под заботливый присмотр куклы Эльвиры и двух плюшевых осликов, носящих одно гордое имя Иа-Иа, где он будет жить долго и счастливо, день или даже два, пока я, терзаемая надеждой и любопытством, не расковыряю его до самой опилочной начинки, а какие останутся в плену этой кошмарной черно-красной тетки с отравленными леденцами. Я трогаю их по очереди, перебираю в ожидании тайного знака, который поможет мне в выборе. И вот он! Золотая фольга, голубой кругляшек цветной бумаги. Золото и лазурь — королевский выбор. Цыганка отделяет его хвостик-резиночку от прочих, навеки оставшихся в кулаке.
Мы входим в зоопарк. Справа от входа — белые медведи, дальше вольеры с хищниками, потом обезьянник. Бабушка наотрез отказывается туда идти: слишком противно пахнет. Мне ее аргумент кажется вздорным — смешно думать про запах, когда можно смотреть на настоящих, чудесных мартышек. Дальше пони. И в самой глубине — площадка молодняка.
Я смотрю на тигренка, двух бурых медвежат и волчка, образовавших на траве свалку под присмотром счастливицы в синем комбинезоне. У меня в руке нагревшийся от тепла ладони самый прекрасный на свете раскидай. Конец резинки увязан в петлю, петля на запястье. Смерть Кощеева — на конце иглы. Игла — в яйце. Яйцо — в утке. Но я все равно предпочитаю держать шар в кулаке — разумная предосторожность — бывали случаи: одна девочка, например, играла раскидаем, раскидай оторвался от резинки и улетел на проезжую часть под машину, а мама ей новый не купила!
Я не завидую работнице зоопарка, даже когда она начинает кормить тигренка молоком из соски. Я преисполнена энергии Ци и нахожусь в бесконечной гармонии с миром. У меня впереди целая жизнь, в моей руке — золотой абсолют, который связан с ней неразрывно и эластично. Когда владеешь всем и все тебе подвластно… Я беру бабушку за руку, и мы уверенно идем в светлое будущее: к кофейному напитку «Бодрость», слоеным пирожкам с мясом и передаче «Спокойной ночи малыши».



Отредактировано: 02.09.2020