Формула реальности

Эпизод третий

- Ты бы гордился мной отец, - привычно прошептал мастер-капитан, Наум Бубулкус.

Прошептал, задумчиво созерцая в окно кабинета, как в будничную суету грузового порта наглым образом вклинилась некая посудина. Она же и на воде непонятно как держится, так нет, игнорируя указания портового служителя, упрямо пытается пришвартоваться к резервному пирсу номер два

Хотя казалось, причём здесь его отец?

Да собственно никакого. Просто это стало поговоркой Наума ещё со времён обучения в морской академии. Там он отличался редкостным, среди массы юных оболтусов благородного происхождения, упорством и прилежанием. И каждый раз, учителя да наставники, отмечая очередной успех Наума, неизменно повторяли, - Ваш отец гордился бы вами. И понадобилось совсем немного времени, чтобы эту фразу начали повторять и сокурсники Наума, но уже в виде дразнилки. Правда, без особого успеха. Бубулкус был сама невозмутимость.

А что прикажите делать человеку, который знает, что такое жизнь в низовьях общества и для которого прилежная учёба в академии, единственный шанс добиться успеха? Не лишним будет сказать, законы в академии были суровые. Это была первая традиция академии. Второй традицией было то, что принимали в академию исключительно потомков дворян. И никогда эта традиция не нарушалась, Наум Бубулкус тоже был дворянин, потомственный дворянин, с правом передачи титула по наследству.

Только не всё в его судьбе было так просто.

Когда вторая эскадра, несмотря на двукратное численное преимущество, уступила неприятелю Илистые острова, король решился на реформы. Отныне в академии ничего не значили ни древность, ни влиятельность рода.

Главным для зачисления в академию стали успешная сдача вступительных экзаменов.

Также приветствовалось, если будущий гардемарин до этого служил юнгой, или простим матросом. А если кандидат ещё этом отличился в каком ни будь сражении, то зачислялся вне конкурса.

Ещё одним нововведением было то, что двадцати лучшим выпускникам предоставлялось право выбирать место службы.

Руководство академии такие нововведения приняло без особого восторга. Да против воли короля не пойдёшь. Потому даже самые ревностные почитатели древних традиций не решились на открытый протест, но при этом не упускали ни малейшей возможности отчислить нерадивого гардемарина, не имеющего весомого титула. За ту же нерадивость в учёбе, или за нарушение дисциплины.

Благо этих возможностей хватало. Доселе единый коллектив гардемаринов раскололся на две непримиримые группы: «служивых» и «родовитых».

«Служивые», гордо носившие медали, а то и ордена, презирали всякого, кто не нюхал пороху, а «родовитые» тайком ненавидели зарвавшуюся мелкопоместную чернь.

Наум же не относился ни к тем, ни к другим.

Де-юре он был наследным дворянином, но каким? Его отец заработал дворянство когда Науму уже было шестнадцать лет. В той самой злополучной битве у Илистых островов. Тогда от полного разгрома эскадру спасли смелость и находчивость корабельного плотника, отца Наума. По прихоти богов и нерадивого капитана флагман эскадры, гордость Штормграда линейный корабль «Дар ветров» попал под перекрёстный огонь. И быть бы ему на дне, а первому адмиралу в позорном плену, если бы вместо сдрейфившего инженера аварийную команду не возглавил сержант-плотник. Он лично нырял воду, которая кишела от вражеских ядер и ошалевших от запаха крови акул, и без устали заводил пластыри на пробоины.

Немногих тогда отметил король, ох не многих. Куда больше было разжалованных и изгнанных со службы. Но плотник по прозвищу Бубулкус стал мичманом и дворянином Бубулкусом.

Пройдёт ещё всего три месяца, король затеял реванш, причём вполне успешно, но в этой битве уйдёт на дно шедший в авангарде крейсер «Буревестник». Уйдёт, увлекая за собой протараненный вражеский флагман, а ещё двух человек из команды, капитана, да мичмана инженерной службы Бубулкуса. С того дня, титул Бубулкуса стал наследным.

И Наум попал в академию уже как «родовитый» будучи, по сути, простим мещанином. Он прекрасно осознавал зыбкость своего положения. Случись что, руководство академии лояльное к проступкам отпрысков баронов, князей непременно продемонстрирует, что суровость закона не только для матросни.

Потому юный Бубулкус «грыз гранит науки» и держался особняком. А на все язвительные, - Ваш отец гордился бы вами, - только улыбался в ответ. Хотя душа клокотала от желания дать насмешнику в морду.

И чтобы погасить гнев, он просто повторял мысленно эту фразу уже для самого себя, пока это не стало привычкой.

Тем временем события внизу продолжали развиваться. Посудина, судя по оснастке, рыболовецкая шхуна, всё же бросила якорь в облюбованном месте. Естественно, сюда, на девятый этаж да сквозь оконное стекло, звуки не проникали, но было прекрасно видно всё действо, как бестолково мечется причальная команда, как надрывается в рупор начальник пирса, наверняка уже охрип.

- Спустится, или нет? – задал себе вопрос мастер-капитан и так же ответил, - Нет.

Всё же не по чину ему, начальнику всего порта, вмешиваться в вопросы компетенции лейтенанта.

Бубулкус отошёл от окна, плюхнулся во внушительное кресло за таким же внушительным столом. Хлопнул ладонью по звонку.

- Вьюла!

Резная дубовая дверь кабинета тотчас распахнулась и на пороге возникла секретарша. Девушка-эльф.

- Да, мастер-капитан?

Наум чуть не скрипнул зубами. Вьюла-Вьюла, мисс скромность, услужливость, незаметность.

Только даже самое строгое деловое платье не в силах скрыть восхитительные очертания фигуры эльфийки, а незатейливая причёска, только добавляет очарования красивому лицу. И ещё так трогательно подрагивают ресницы, а большие зелёные глаза смотрят преданно, и с обожанием.

- Кофе, Вьюла, пожалуйста.