Фрактал. Четыре демона. Том 1.

Глава 3.2

Потеряв весь день в болезненном безделии, встретившись, мы, наконец, расслабились и раскисли напротив телевизора. Костик включил сериал, болтовня продолжалась, пусть и отойдя на второй план.

Рассказал ребятам про увиденную мной программу о Солнце и вспышках, а также о дико дорогих телескопах, которые изучали проблему со всех сторон планеты, не забыл и о Гуле Земли. Мой краткий пересказ никого особо не зацепил. Не то чтобы я плохо излагал, просто выдал слишком много воды и недостаточно фактов.

Да и друзья мои чертовски твердолобые, особенно Рома, и когда я умничал в вопросах, по которым они не могли со мной поспорить из-за неосведомленности, все старались вообще не втягиваться в разговор, хотя и в обратном случае мы редко приходили к согласию.

Разумеется, заинтересовавшись, мы прислушиваемся друг к другу, кстати, я, наверное, реже всех. Хотя нет, пьедестал принадлежал Серёже, а слушать, извлекая пользу из всех, умел лишь один Еврей по имени Дмитрий. Для меня интереснее втянуть кого-то в спор, это здесь все очень любят. Дебаты ради рассуждения у нас нормальная практика.

В тот раз остальные ограничились нехитрым высказыванием Ромы, что всё это ерунда. Подобное из его уст звучало постоянно, даже если он не сильно углубился в суть разговора. Порой ему важнее просто вставить своё контрольное слово, чем объективно выслушать мнение и аргументы второй стороны. Он затыкал или отмахивался, если нечего было сказать или неспособен познать другую позицию. Ромина несговорчивость чаще всего проявлялась в мелочах, когда конечный результат не влёк за собой последствий. В важных дискуссиях он становился более объективным, мне всегда казалось, так он демонстрирует свое лидерство.

Дружно расстелившись по мягким покрытиям, мы завели разговор, но один никак не усаживался.

– Сгоняю за пивком! – в первой же фразе Серёжи раскрылась вся его сущность.

– И мне возьми, – подхватился взбодрившийся Костик, вынырнув из социальной сети. – Можно парочку, – добавил, лениво потягиваясь на пуфике у компа и зевая.

Остальные подняли глаза, а Рома уже потянул кверху руку, планируя присоединиться к нагрузке Серёжи, но призадумался, не захотев бухать.

– Опочки, – глупо заулыбавшись, притормозил Серёжа. – Может, тогда со мной кто?

– Не-е-е, – последовал ответ одного, но выражающий коллективное мнение на фоне общего смеха. – И вообще, как ты можешь сейчас пить? Тут и без пива состояние хуже некуда, – без акцента на осуждении пробормотал Рома. – Водички мне какой-нибудь купи…

– Да ладно, я литрушку, – тихо оспорил Серёжа, стесняясь собственных повадок. – Тем более, мне уже не так плохо, – убеждая самого себя, чуть громче объяснил он, скрывая желание хоть немного выпить. – Костян! Погнали со мной?

– Слышь, тут идти пять минут туда-обратно. Решил, давай дерзай. Что начинаешь голову делать? – вмешался я через шутку, планируя этим выгадать и себе лимонад без необходимости отказываться от совместного путешествия. Он бы пошел в любом случае, но в такие моменты я не мог удержаться и смолчать. – Прицепи мне тархун, – поменяв интонацию, обратился под конец.

– Сволочи… – произнёс Серёжа обиженным голосом, обуваясь, а после сделал вид, словно мы эксплуатируем больного человека, хотя сам решил тащиться, его не гнали.

В принципе, подобная интонация давно занимала одну из ведущих позиций в личном рейтинге Сергея, а умение быстро надраться небольшим количеством алкоголя и полное временное отупение в периоды пребывания в этом состоянии постепенно становились для него серьёзной проблемой. Температуры и плохого самочувствия оказалось недостаточно для того, чтобы отбить желание выпить, разве что в той ситуации недуг определённо не позволял ему переусердствовать.

С миру по нитке мы снарядили его в нелегкий поход деньгами и шутками на дорожку, оставшись втроём.

Димон в последние годы постепенно всё реже становился гостем на наших ежедневных посиделках, подтягиваясь в основном на отчётные мероприятия. У него всегда были более высокие замашки и способность выгодно выставить приоритеты, не щадя времени и сил, да и ответственности ему было не занимать. Наши с ним различия бросились в глаза с первой встречи, когда Еврей переехал в наш дом в раннем детстве. Выходец из лицея, манерный образованный парень своеобразной внешности, ближе к русской, но родом из Казахстана, спрашивающий нашего разрешения перед тем, как вставить слово, и употребляющий речь в соответствии со всеми правилами, он произносил каждое выражение так, как оно пишется, что порядком нас раздражало.

Рабочий район интеллигенту не подходил, соответственно, мы побили зазнайку в первый же день, но потом всё изменилось само собой.

Мало ему было аристократичных повадок в кругу пролетариата, так ещё Дмитрий обладал весьма специфичной физиологией – большая голова, тёмные волосы, оттопыренные уши и странная чёлка. Представьте, как парень натерпелся среди жестокого сброда, вроде нас и нам подобных, можно сказать, ему повезло, что мы тогда были ещё детьми.

Разговаривать Дима быстро переучился, а внешность сгладилась, но мыслить иначе он не перестал, предпочитая всецело отдаваться ради результата, и тратить жизнь на дым не желал. Невзирая на его еврейский нрав и стремление много пахать, он издавна занимал для меня особое место доверенного и очень рационального человека, с которым абсолютно всегда можно было обсудить любой момент или найти компромисс при конфликте интересов. Диме можно смело высказывать недовольство или требовать выполнения обязательств, не церемонясь. Он не принимал претензии, касающиеся деловых вопросов на свой счёт, здраво воспринимая трезвую критику. Легко признавал ошибки и исправлял их, даже когда для него это оборачивалось убытками, но и сам спрашивал на все сто, Еврей всё-таки.