Фроанхельская битва

Глава 2. В ловушке моральных принципов

Год 764 со дня основания Морнийской империи,

9 день адризелева онбира месяца Холодных дождей.

Талиан силился открыть глаза — и не мог. Что-то мешало, неодолимой тяжестью навалившись на веки. Любое движение стоило огромных усилий, и всё равно он пытался вырваться из темноты. Иногда ему это почти удавалось. Он мог расслышать обрывки чужих разговоров или ощутить тряску, мягкость меховой подстилки и дуновение ветра, но затем снова проваливался в беспамятство.

Один раз Талиан отчётливо почувствовал, как его кто-то целует, а затем рот наполнился горькой жидкостью, которую тут же захотелось выплюнуть. Что он честно и попытался сделать, но бестолку! Чужие пальцы клещами сомкнулись на подбородке — и не отпускали, заставляли глотать.

Он думал, что так и останется в темноте. Почти к ней привык. Но когда на лицо упала ледяная капля и потекла по щеке, глаза вдруг распахнулись сами.

Первым, что Талиан увидел, был прогнувшийся от тяжести воды кожаный полог. Влага медленно сочилась сквозь поры и собиралась в нижней точке в огромную каплю, чтобы сорваться вниз. Пахло сыростью, свалявшимся и промокшим от пота верблюжьим мехом и лекарственными травами с явным преобладанием аромата сирени.

Разбиваясь каплями о крышу, на улице мягко шелестел дождь.

Кто-то отодвинул кожаный полог и впустил ветер. Лёгкое дребезжание на грани слуха стало сильнее, знакомое такое… Но только когда Талиана встряхнуло на очередном ухабе, он понял что это за звук: так скрипит несмазанная тележная ось.

Его куда-то везли. Но куда?

До слуха донеслись характерные рвотные позывы, а затем кого-то вывернуло за борт. Талиан ждал ругани, чтобы опознать человека по голосу, но неизвестный оказался то ли сухим и сдержанным на эмоции, то ли до крайней степени воспитанным и просто закрыл кожаный полог.

К его лицу потянулась чья-то рука, замерла у носа, и между пальцев заструился ветер, даря ощущение свежести и прохлады. Талиан лежал, завёрнутый в покрывала, словно младенец — так, что торчала одна голова, разглядывал огрубевшие от мозолей розоватые подушечки пальцев и пытался осмыслить увиденное.

Ветер возникал из ниоткуда. Он просто брал и рождался: тёплый и ласковый, стирающий с лица следы сна и усталости.

— Мой император! — Рука отдёрнулась, и над ним склонился Фариан. — Слава всем богам, вы очнулись!

Раб выглядел измотанным. Под покрасневшими глазами собрались глубокие мешки, лицо опухло, на переносице залегла вертикальная морщина. Даже золотистые локоны, над которыми Фариан трясся как над величайшей драгоценностью, напоминали теперь мочалку — спутались, засалились и потускнели.

— Т-ты… — Талиан попытался спросить, что это с ним, но из горла вырвался один хрип.

— Сейчас.

Фариан исчез, и ещё до того, как вернулся, в воздухе отчётливо запахло сиренью.

— Вот. Выпейте, мой император. Этот отвар поможет восстановить силы.

Раб аккуратно переложил его голову к себе на колени и прижал край чаши к губам. Дышать стало невозможно. Насыщенный аромат сирени забил ноздри. Талиан поморщился и страдальчески попробовал поданную отраву.

На вкус она оказалась ещё хуже, чем пахла. Совсем как духи.

Однако даже такое простое действие его вымотало. Талиан сделал несколько глотков и отвернул голову. По телу волнами разлилась противная слабость. Захотелось спать. Но когда лица коснулись тёплые потоки воздуха, усталость медленно начала отступать.

— Как ты… это… де-а… ешь? — прошептал Талиан, едва шевеля губами.

— Это мой дар, моя стихия, — ответил Фариан, не убирая руку. — Воздух подчиняется моим мыслям и желаниям. На это ушло много сил и дней тренировок, но результат вы можете оценить сами.

— И кто…

— Покойный император. Он рассказал мне о магии. Он же и научил всему, что я знаю, — помолчав немного, раб добавил: — Было время, я думал, что ему интересен, что он признал во мне сына. Но я ошибался. Его интересовали лишь границы моих возможностей.

Талиан хотел поскорее узнать, как он спасся, серьёзная ли у него рана и сколько прошло времени с покушения, но боялся неосторожным звуком или жестом разрушить момент откровения.

— Я не рассказал о своих способностях из осторожности. Мало ли, где бы они мне пригодились, — голос раба звучал тихо и надломлено. Видимо, сказывалась усталость. — Но теперь что-то отрицать просто бессмысленно. — Фариан убрал ладонь от лица, заставив ветер утихнуть, и посмотрел ему в глаза. — Если бы вы были обычным человеком, вы бы умерли. Вам нанесли смертельную рану. Лекарь сказал, кинжал задел внутренние органы, и вы потеряли много крови прежде, чем вас нашли.

— Но я…

— Да, вы живы.

— И ты…

— Сделал всё, чтобы вас спасти. — Пальцы Фариана мимолётно погладили золотой ошейник на шее. — Как и поклялся.

От сказанных слов Талиана пробрал озноб. Он закрыл глаза и какое-то время просто лежал, вслушиваясь в дождь. Раб отодвинул полог, и внутрь проник холодный ветер с улицы, а вместе с ним — умиротворение.

Вопросов было море, но чтобы задать их, требовались силы.

Талиан всё тщательно обдумал и прошептал:

— Бры… ень…

— Сений Брыгень ещё не оправился. Его чуть не разрезали пополам: я слышал, лезвие рассекло шерстяной жилет, обе туники, кольчугу, подкольчужник и где-то на два пальца вошло в тело. Вытекло много крови. — Не удержавшись, Фариан всё-таки спросил: — Он пытался убить или, наоборот, защищал вас? Не то чтобы я… но… Я обратил внимание: меч, с которым вы ходите, отличается от традиционных клинков. Я немного разбираюсь в оружии и… Это ведь гердеинская сабля?