Фуга. Чёрный солдат

*

    Внутренне настроившись, Лена тихонько запела. Голосок у неё оказался высоким и очень нежным, а возможно, это мелодия и слова песни требовали нежности.
    - Красиво, - честно признал Беркут, когда Лена, спев один куплет, замолчала, - Что это, колыбельная?
    - Это старинная ненецкая песня, называется "Плач девушки сихиртя". Ты знаешь, кто такие сихиртя? Конечно, нет. Их почти никто не помнит, кроме ненцев и разных учёных.
    - Расскажи мне, я тоже хочу помнить, - улыбнулся Беркут.
    - Рассказывать всё - слишком долго. Жил на севере такой народ, низкорослый, светловолосый и голубоглазый.
    - На эльфов похоже, - вставил Беркут.
    - Ненцы считали, что внешность у них русская, - продолжила Лена, - Они отличались от других здешних северян тем, что знали металл - могли его добывать и обрабатывать. Делали из него оружие и украшения. Оленей сихиртя не разводили, а охотились на диких. На разных животных охотились и рыбу ловили. А дома свои они устраивали внутри сопок, только вход делали не сбоку, как в пещеру, а сверху, и внутри вниз вела лестница. Поэтому говорили, что сихиртя (или сиртя) живут под землёй. В сказках говорят, что потом все сиртя окончательно ушли жить под землю, и что они обладают волшебными силами. Ну а учёные обнаружили много подтверждений их прошлого существования, нашли их жилища, поделки из металла и статуэтки из мамонтовой кости.
    - Жаль, что я никогда о них не слышал. Школьные учебники этого не упоминают. Не справедливо - про эльфов во всём мире знают, а про сиртя все забыли, ты права. А о чём плакала девушка в твоей песне?
    - О том, что что бы она ни делала, а её отец не вернётся домой, потому что погиб на войне, и ветер выбелил его кости.
    - Вся история человечества - это история войн, - вздохнул Беркут.
    Они ещё немного поговорили, и Лена разрешила звонить ей, если будет такая возможность, для чего продиктовала Беркуту номер своего мобильного телефона. На клочке бумаги с этими цифрами Беркут написал "адвокат". Для конспирации. А то сослуживцы увидят, да начнут ещё названивать его новой знакомой - с них станется.
    На следующее утро состоялся суд. Для Беркута он начался со спора судьи Чукова и адвоката Артура Сыроедова о том, что тому необходимо побеседовать наедине со своим доверителем, Тимуром Кудиновым. Судья говорил о выделении двадцати минут для беседы, адвокат вежливо возмущался и говорил о совершенной недостаточности этого времени. Спорили минут сорок. Сторговались на получасе.
    - Здравствуй, Тимур, - приветливо поздоровался Артур, когда они зашли в выделенную им комнату и закрыли дверь, - Погоди, первым делом давай я запишу твоё приветствие всем, кто за тебя беспокоится.
    Беркут специально встал спиной к светлому окну, чтобы ни адвокату, ни на записи его лицо не было видно чётко. Как он уже понял, с этим молодым адвокатом Кудинов был хорошо знаком, и вся создавшаяся ситуация внушала серьёзное беспокойство - ну как Артур спросит сейчас - "А ты, собственно, кто?" Не спросил. Вернее, спросил, но не это.
    - Что это у тебя голос какой-то странный?
    - Просадил немного, песни армейские на ветру орали, - быстро нашёлся Беркут.
    Потом он под запись поблагодарил всех за поддержку... Договорить ему не дали. Распахнув дверь, в комнату ворвался Земцов и начал отбирать у адвоката его телефон, твердя о том, что записывать тут запрещено, а Артур в ответ сыпал цитатами из законов о том, что он полностью в своём праве. Так они некоторое время мерились друг с другом силами. Победил профессионализм - телефон остался при адвокате. Однако дальнейшая беседа прошла без записи, с раскрытой дверью и в присутствии Земцова.
    В судебном заседании Беркут старательно произнёс то, что ему советовал произнести адвокат, рассказал в ответ на вопросы суда чистую правду - о том, что звонить по телефону ему запрещают и что посылок, которые, оказывается, ему высылали в избытке, он не получал. Эта правда, однако, не была воспринята как таковая высоким судом и в удовлетворении жалобы о нарушении его прав было отказано. Мол, вовсе ничего тут не нарушается. "Наверное, Кудинов на моём месте сейчас расстроился бы", - подумал Беркут и, как мог, выразил сочувствие огорчённому адвокату.
    Теперь они с Артуром могли поболтать без ограничения во времени. Беркут, по-прежнему стараясь держаться спиной к свету, продемонстрировал свежую дырку на месте зуба и похвастал освоенной им уникальной профессией тёрщика мыла. Сыроедов рассказал о том, что практически не спал прошлой ночью - под окном у него оказалась помойка, на которую пожаловала белая медведица с медвежатами. Эту медведицу облаивали с нескольких сторон собаки, а та от них угрожающе отмахивалась лапой.
    - Это продолжалось часа четыре, не меньше, - рассказывал впечатлённый адвокат.
    - Слушай, а ты не знаешь никаких жутких мистических историй про эти места? - спросил, наконец, Беркут, - Ну, страшилки разные, типа "чёрный автобус", "чёрный доктор". Они тут пользуются спросом у солдат в свободное время перед отбоем.
    -  Знаю только про "чёрного адвоката", но это не совсем страшилка, - улыбнулся Артур, - А страшилки и знал бы, так не рассказал, чтобы тебя не пугать.
    - Как хорошо, что ты не знаешь, - покачал головой Беркут, - И не напугаешь, и историю не зажмёшь от товарища.
    - Но всегда можно придумать. Например: в одном чёрном-чёрном доме чёрный-чёрный казнокрад прятал деньги на чёрный-чёрный день...
    - Внимание, вопрос: что в чёрном-чёрном ящике? - поддержал Беркут, - Или - сколько там?
    - Я выбираю приз!
    - Это у тебя своя игра уже.
    Больше всего Беркут сейчас хотел внезапного и резкого ухудшения погоды, чтобы самолёт с гостями никуда не улетел и он мог бы ещё повстречаться с Леной и поболтать с Артуром. Но - не судьба. Самолёт улетел на большую землю, унося с собой и симпатичную девушку, и адвоката, и недоговорённое приветствие Беркута всем знакомым и незнакомым сторонникам Тимура.
    - Собирайся, Кудинов, - объявил ему Долгин сразу после отлёта гостей, - тебя переводят.
    - Куда, товарищ прапорщик? - удивился Беркут.
    - Дальше. Вглубь архипелага, в совершенно секретную часть, о самом существовании которой большинству людей знать не положено.
    - А как же... кино? - растерянно спросил Беркут.
    - Сняли.