Фуга. Чёрный солдат

*

    Врач Сергей Валентинович оказался на редкость приятным собеседником. Он знал множество интересных историй, случавшихся с ним и с кем-то из его знакомых, и умел замечательно их рассказывать. Наверное, тут у него было мало собеседников, или просто все давно друг друга выслушали за годы службы, и вот теперь двое нашли друг друга - заинтересованный и вынужденно бездельничающий Беркут и словоохотливый доктор.
    Обычно Сергей Валентинович после выполнения всех необременительных с виду обязанностей заходил в палату с "больным" Беркутом, садился на стул, приставленный боком к маленькому покрытому белой тканью столику у стены, ставил на небольшую тарелочку огромный бокал с чаем, и, интеллигентно бесшумно прихлёбывая, начинал рассказ:
    - Тут, на Новой Земле, все птицы перелётные. На зиму улетают по своим Африкам, а весной возвращаются обратно сюда. Когда снег растает, то много болот, озёр и речек кругом, водоплавающей птице здесь раздолье. Попадаются утки, гагары, казарки, гуси, лебеди, крохаля.
    - Крохаля? Кто это?
    - Да, похожие на утку. Но пока они гнездуются и выращивают потомство, охота на них запрещена. А вот потом, незадолго до их отлёта, как подрастут... У нас многие офицеры охотятся на птицу. Вот раз поехали мы на "Урале" поохотиться - я и ещё трое мужиков, и был с нами Юрка Слепцов, мы его "Вьюрок" звали, он погиб потом через два года, медведь задрал... Да, а тогда у Юрки идея появилась - переправиться через речку на шине от "Урала". Мол, там, куда мы попасть не можем, птицы непуганой плавает - хоть руками лови...
    Беркут слушал, полностью вживаясь в рассказ собеседника, и смеялся до слёз в соответствующие моменты. Те события, которые он сам пережил недавно, теперь казались ему чем-то нестрашным, далёким и достойным быть увековеченным как одна из баек Сергея Валентиновича. Если бы не перчатка из тёмно-серого тумана на левой руке.
    Пользуясь досугом, Беркут взялся "дрессировать" своего теневого помощника. А точнее, разрабатывал, научно выражаясь, систему коммуникации с ним. Оставаясь один в палате, он иногда приказывал:
    - Тэкс, слетай налево до конца коридора и покажи, сколько человек ты встретил.
    Обозначать людей Беркут решил вертикальной чертой в движении помощника, и после его возвращения считал количество нарисованных в воздухе "единиц" в своеобразном отчёте. Если тот где-то встретит не людей, а других "плотных живых существ" - Беркут имел в виду животных, но не был уверен в том, что сгусток его поймёт - требовалось начертать в воздухе кружки, по количеству особей. Ну а если вдруг увидит нечисть, то треугольники. Что уж из этих уроков понял Тэкс, придётся выяснить позднее. Пока он обнаруживал только людей.
    - А случалось с вами здесь что-нибудь мистическое, Сергей Валентинович? - спросил однажды Беркут.
    Доктор, записывающий в этот момент что-то в свою медицинскую "бухгалтерию", как он называл любую служебную и профессиональную писанину, замер.
    - А почему ты спрашиваешь?
    - Интересно, - пожал плечами Беркут.
    - Интересно... - задумчиво повторил врач, - Давай так - я тебе рассказываю свою мистическую историю, а ты мне - свою, если она у тебя есть, идёт? Потому что, сам понимаешь, никакой мистике на нашей службе не место, и болтать об этом не принято. Так что дай слово, что ты никому из солдат об этом не расскажешь.
    - Ладно, - согласился заинтригованный Беркут и подправил подушку под спиной, чтобы неудобство не отвлекало его от новой занимательной истории доктора, - Даю слово.
    - С прошлого года на архипелаге случились четыре загадочных смерти. Последняя из них произошла незадолго до твоего призыва, месяца четыре назад, и это была смерть солдата из нашей части. Во время дежурства на поверхности солдаты рассеялись, каждый занял своё место для наблюдения. Ты сам знаешь, как оно там - тишина, только ветер завывает. Тогда ещё полярное сияние полыхало во всё небо, уж на что я привыкший, а тоже выходил посмотреть - необычайно красиво было, полная цветовая гамма, и перемещалось всё, как цветомузыка... Как вдруг один из солдат начал смеяться. Громко так, безостановочно. Другие солдаты сначала окликали его, мол, он что - сдурел там? Но тот не унимался. И смех уже стал таким... захлёбывающимся, с подвыванием. Тогда те из солдат, кто был поблизости, подошли к нему и увидели, что парень лежит на снегу скорчившись, и периодически этак вздрагивает, будто от разрядов тока. И смеяться не перестаёт. Солдаты его трогают, трясут, снегом лицо натирают, спрашивают, где болит, а тот смотрит на них сквозь слёзы и хохочет. Через пару минут всё было кончено, он умер от остановки сердца. Я видел лицо этого умершего - ужасная оскаленная гримаса смеющегося человека. Солдатам объяснили эту смерть припадком. А вот чего они не знают - что до этого на архипелаге случились ещё три смерти. Точно таких же.
    - И что вы думаете об этом? - серьёзно спросил Беркут, впечатлённый ужасной нарисованной доктором картиной.
    - Известная мне наука объяснить эти смерти не может. Вернее, сама смерть от неконтролируемого приступа смеха истории медицины известна, как очень редкий случай. Причиной смерти тут выступает не сам смех как таковой, а сбой организма - асфиксия (удушение), остановка сердца, лопнувший кровеносный сосуд...  Но всегда в таких случаях была известна причина, вызвавшая начало приступа смеха - услышанный анекдот, комическая сцена в театре или что-то подобное. Но тут - ничего, никаких причин, и четыре смерти подряд. Наркотиков или другой химии в организмах умерших не нашли. Так что объяснить эти случаи, с учётом общего их числа и картины, можно только мистикой.
    Врач снял очки и долго, тщательно протирал их кончиком белой ткани, свисающей со столика.
    - Ну а ты с чем сталкивался? - просил он, наконец, - Тимур!
    - А? Извините, доктор, задумался. Что вы спросили?
    - Твоя очередь рассказывать.