Фуга. Чёрный солдат

*

    Марина покраснела от гнева. Но сдержала в себе тот естественный позыв, когда хочется высказать в ответ собственную оценку самого Бородько. Понимая при этом, что этим сдерживанием сожгла в себе пару миллионов нервных клеток.
    - Товарищ полковник, я заявляю официально: если Кудинова вновь не выпустить по истечении второго ареста, а отправить на третий, ни ущерб его психике, ни гнев солдат-контрактников я, возможно, уже не смогу нейтрализовать. При всём моём желании.
    - И что будет? - презрительно скривился полковник, - Бунт?
    - Нет, конечно я не думаю, что до такого дойдёт. Солдаты не рискнут своими контрактами. Но сам Кудинов...
    - Вы мне, помнится, докладывали, что выяснили - он заговаривал сам с собой и раньше, ещё до направления в нашу часть. Кораблёв, скотина, сбросил эту мину ко мне в часть, подложил свинью. Но благодаря вашему докладу ему отвертеться не удастся, если Кудинов совсем чокнется.
    - Евгений Николаевич...
    - Капитан! Вам скоро положено звание майора по выслуге. Вы ведь не хотите закончить карьеру капитаном и в ближайшее время? К примеру, если вдруг выяснится, что вы находились в интимной связи с рядовым-срочником? Да ещё с таким сомнительным со всех точек зрения.
    - Не понимаю, о чём вы, товарищ полковник, - холодно ответила Марина, - о какой интимной связи.
    - Вот это правильно, так себя и держите дальше! А то развели тут сопли-слюни... Так что идите и приступайте к своим прямым обязанностям с полномочиями, а в мои приказы не суйтесь!
    Капитан вышла из кабинета с прямой спиной, но за дверью, в пустом коридоре, обессиленно прислонилась к стене. Придётся переводиться - служить под началом этого мерзавца дальше не хотелось. У каждого человека - одна жизнь, и проживать её, насилуя себя - глупо, по меньшей мере. Но сначала надо помочь парню, который неожиданно стал для неё кем-то большим, чем подопечным и большим, чем краткосрочным любовником.
    Она отправилась в метеостанцию. Пожаловалась на скуку, согласилась попить с тамошними работниками чайку, осчастливив своей компанией этих гражданских служащих.
    - Ребята, вы мне говорили, что Кудинов выглядит больным... - спросила она как бы между прочим.
    - Как рыба снулая, - кивнул один из метеорологов.
    - Я обеспокоена. Хочется его обследовать, но к арестанту просто так пройти невозможно, даже врачу. Тут надо соблюсти все формальности. Не могли бы вы написать служебную записку? Не мне - нашему доктору. Устного сигнала для его вмешательства недостаточно.
    - А что Бородько? - спросил метеоролог, сразу поняв корень проблемы.
    - А полковнику - плевать, - честно ответила Марина, - Он даже не говорит никому, что за рапорт он требует от Кудинова, который тот отказывается писать. Я знаю этого парня, мы много общались - по приказу Бородько, кстати. И я предполагаю, что тот рапорт может по кому-то ударить, а Тимур слишком щепетилен к таким вещам.
    - Обещаешь рассказать, если удастся выяснить, что там за рапорт? - спросил метеоролог, присаживаясь к компьютеру и открывая программу для создания документа.
    - Не обещаю, но подумаю об этом, - улыбнулась Марина.
    - И то хлеб.
    Разговор с доктором вышел более трудным.
    - Марина, я хорошо отношусь к Кудинову, мне нравится этот парень, но он - только солдат-срочник и скоро покинет часть, так или иначе. А мне тут ещё служить и служить. И приобретать врага в лице Бородько совсем не хочется.
    - Я прошу тебя просто выполнить свои обязанности, Сергей. Вот тебе служебная записка по всей форме, подстраховывающая твою задницу. Ты просто не имеешь права не реагировать на неё. И каким образом твой врачебный осмотр может помешать планам Бородько? Если Тимур болен...
    - Он должен пожаловаться сам. А он не жалуется.
    - Вот давай с тобой и выясним, почему он не жалуется, когда даже посторонним людям видно, что он неблагополучен? - Марина против воли повысила голос, - А если он болен? В конце концов, ты давал клятву Гиппократа и находишься тут ради здоровья военнослужащих, а не только ради хорошего настроения полковника.
    - Ладно, уговорила, чертовка языкастая, - поскрёб щетину Сергей Валентинович, - Если что, прикинусь тупым валенком, не понимающим политики партии.
    Марина с облегчением выдохнула.
    - Кстати, а ты помнишь тот разговор у полковника, когда он приказал мне поработать с Кудиновым как можно более плотно, чтобы всё о нём знать? - невинным тоном спросила она.
    - Помню. Я ещё тогда позавидовал солдату. А что, не надо помнить? - лукаво улыбнулся доктор.
    - Наоборот, надо. На всякий случай. Вряд ли понадобится, но - вдруг...
    - Ох, темнишь, капитан.
    - Ну я же должна подумать о подстраховке и собственной задницы.
    - Чувствую себя заговорщиком, - хохотнул Сергей Валентинович, взяв в руки медицинскую карту солдата и направляясь с ней к выходу.
    
    Послеобеденный сон был теперь для Беркута самым крепким. Руки сложить на столе одну над другой, на них упереть лоб или, как вариант - щеку (почему-то всегда - левую), и спокойно отправляться в пажити Морфея, смотреть цветные сны.
    Тэксу было разрешено летать в это время, где тот захочет. Но всё же Беркут выразил пожелание, чтобы помощник за ним присматривал. Голос, который обрёл Тэкс по желанию Беркута, был голосом такрикасиута, человека-тени, который и преподнёс ему этот бесценный подарок. Таким же был его темперамент - нордический, как сказал Беркут. В характере Тэкса ведьмак пожелал оставить то, что уже видел - преданность и исполнительность. Остальные качества личности отдал рандому - случайности, не желая расписывать всё до мельчайших подробностей, чтобы самому воспринимать тень как личность, как друга, а не как робота. Мира тогда отнеслась к этому очень одобрительно. Правда, тут же принялась расспрашивать о роботах.

    Наделить Тэкса личностью оказалось действительно несложно - нужно было приказать. Особым способом, подключив свой дар и силу ведьмака, сродни тому, как он развоплощает нечисть. "Только наоборот" - говорила Мира. Эта девочка приходила к Беркуту не каждую ночь, и что-то ему подсказывало, что это она сдерживается, чтобы не докучать чрезмерно. Или ей запретил отец, по той же причине. Потому что Мире хотелось знать обо всём подряд, тогда как сама она на вопросы Беркута отвечала неохотно. Но чаще вообще не отвечала, только отшучивалась.
    - Беркут, - прервал Тэкс дремотное преддверие сна, - сюда идут два человека. Доктор и твоя подруга.