Фуга. Чёрный солдат

*

    Посетителей Беркут встретил радостной улыбкой.
    - Заходите, гости дорогие, будьте как дома.
    Марина обхватила ладонями голову Беркута и посмотрела ему в глаза.
    - Ты что, не спишь совсем? У тебя глаза красные, - обеспокоенно спросила она.
    Из-за этой близости Беркут едва удержался, чтобы не поцеловать женщину.
    - Да я просто перепутал ночь и день. Ночью бодрствую, а днём сплю.
    - Стоя спишь? - спросил доктор.
    - Зачем? Сидя.
    - Это неправильно, - покачал головой Сергей Валентинович, - Раздевайся давай до трусов, сигнал мне пришёл, что ты выглядишь нездоровым.
    Беркут разделся, как было сказано.
    - Марина, я всегда знал, что твоё присутствие бодряще действует на пациентов, - хохотнул доктор, слегка вогнав Беркута в краску.
    - Полковник, похоже, намерен держать тебя здесь и дальше, - сказала капитан, не обращая внимания на глупости, - Скажи хоть, из-за чего? Что там за рапорт, который он от тебя требует?
    - Да, ерунда, - поморщился Беркут, - о том, что полковник Кораблёв создал мне условия для встречи и беседы с гражданским лицом, несмотря на приказ исключить для меня такие контакты.
    - Ничего не понимаю. Какие контакты?
    Беркут вынужден был кратко рассказать про историю знакомства с Леной и её подругой-ведьмой, которая передала от Лены открытку с пожеланиями удачи.
    - Действительно, ерунда, - пробормотал врач, пристально осматривая кожу Беркута, - И что ж тебя останавливает от написания этого рапорта?
    - Это похоже на донос, - опередила Беркута Марина, - Донос на Кораблёва.
    - Свалить Кораблёва такая мелочь всё равно не поможет, - пожал плечами Сергей Валентинович.
    - Смотря как преподнести. Если как намеренное выражение нелояльности... С теми мерами, которые были предприняты, чтобы забрать Кудинова в армию, где-то там, - Марина указала головой вверх, - придаётся этому слишком большое значение. Это ты, Сергей, у нас аполитичен, и тебе не понять, как сейчас из-за ерунды можно закопать любого. В том числе Кораблёва.
    - Зато ты, смотрю, держишь нос по ветру, - улыбнулся доктор, - Но мне всё же интересно, Тимур, тебе-то что до того, как твой рапорт будет использован? Ты ведь не собираешься писать в нём неправду?
    - Там и помимо Кораблёва задействованы люди, - ответил Беркут, - Секретарь судебного заседания и помощник помощника губернатора - это государственные служащие. Они тоже могут пострадать. И открытку полковник мне не вернул. И бивень.
    - Какой ещё бивень?
    Беркут рассказал и про то, что, якобы, нашёл на берегу обломок бивня мамонта и оставил его у себя для поделок, а Бородько сообщил, что тем самым он, оказывается, совершил правонарушение.
    - Всё это какой-то абсурд, - потёрла виски Марина.
    - А заметила, полковник про бивень ничего не говорит? - спросил доктор, жестом дав пациенту указание одеваться, - В приказе о наказании стоит только неподчинение приказу.
    - Ты нашёл причины забрать Тимура в больничку?
    - Да. Нарушение сна, кожный покров слишком бледен, что может являться признаком анемии. Пациенту нужно медицинское наблюдение, железо в питании, свежий воздух и солнечный свет. Собирайся, Тимур.
    - Да что мне тут собирать-то? Разве что кораблик из старой газеты, - обрадованно засмеялся Беркут.

    Полковник был в бешенстве.
    - Это что за самодеятельность? - кричал он на доктора, - Почему вы игнорируете приказ начальства? Это Воробьёва вас подначила?
    - Так... товарищ полковник, служебная записка же... - очень правдоподобно хлопал глазами Сергей Валентинович, невольно отшатываясь, - и здоровье у Кудинова впрямь не в порядке. Анализы точнее покажут.
    - Сколько времени нужно на анализы?
    - Три дня, товарищ...
    - Прекрасно. Через три дня как раз кончается второй срок его ареста, и твои анализы должны показать, что он может отправляться на новый срок. Приказ понятен?
    - Так точно, - не сумел возразить доктор такому прямому напору.

    - Да ладно, Сергей Валентинович, не переживайте, - махнул рукой Беркут, с удовольствием лёжа на мягкой кровати в неурочное для сна время, - Я у вас сейчас поваляюсь, передохну три денька, и опять на губу отправлюсь, с новыми силами.
    - Кто тут должен кого утешать? - кисло улыбнулся врач.
    - Не убьёт же меня Бородько. А остальное - не смертельно. Я и на губе найду себе занятие, не сомневайтесь.
    - Кораблики из газет складывать?
    - Да хоть и кораблики, тоже дело интересное. А после сорока пяти суток полковник меня всё равно выпустит, раз не стал дело в суд передавать и бивень прикарманил.
    - Я слышал, сейчас новое словечко появилось, синоним "прикарманить" - "съедросить".
    - Сергей Валентинович, - со смехом покачал головой Беркут, - Даже я не позволяю себе такой крамолы в армейской бытности.
    - Да какая крамола, я ж только про наш язык - живой, великий и могучий. На вот, жуй две таблетки.
    - Фу, какая гадость, - сильно скривился Беркут, - Полдня теперь не отделаюсь от этой горечи. А можно, я их запью и проглочу?
    - Можно и так было, - охотно кивнул врач.

    Через три дня полковник Бородько, отправив "этого выпендрёжника", как он назвал для себя Беркута, на третий пятисуточный срок ареста, пребывал по такому поводу в прекрасном настроении. Настолько, что захотелось как-то продолжить утверждающие своё главенство силовые действия. Он решил выйти на поверхность, пострелять из табельного оружия по мелкому зверью окрест воинской части. В сопровождение взял подполковника Мурзина и лейтенанта Брагина.
    В итоге подстрелил одного совёнка из вылетевшей откуда-то стайки, ещё какую-то мелкую пичужку (вьюрок, вроде - неуверенно определил Мурзин), а потом вдруг увидел песца.

    Тот сидел на камне, в бурой от летней линьки шерсти, и смотрел прямо в его, полковника, глаза. И улыбался. Неизвестно почему Бородько показалось, что этот песец - солдат Кудинов, или родственная ему сущность, и эта сущность сейчас насмехается над ним, командиром части. Он поднял руку с пистолетом и прицелился прямо в лоб не шелохнувшемуся ухмыляющемуся песцу. Вот только глаза у зверя почему-то вдруг подсветились красным.