Фуга. Чёрный солдат

*

    Злоба Бородько достигла предела. Он схватился за стол в попытке приподнять его и швырнуть в ненавистного солдата, но удалось лишь сдвинуть заскрежетавший по полу тяжеленный предмет. Тогда полковник, вытаращив глаза, побежал в обход стола.
    Беркут, естественно, тоже двинулся по кругу. Несмотря на то, что перед ним сейчас была не нападающая нечисть, у него включился "боевой режим ведьмака" - сосредоточенность и волевое доминирование. Очень не хватало автомата в руках, чтобы приложить его прикладом к голове агрессора. Но сближаться с противником, чтобы самому нанести удар кулаком было опасно, лучше этот приём оставить для более критической ситуации.
    - Тэкс, можешь закрыть ему глаза? - спросил он, не отрывая взгляда от Бородько.
    - Я попробую, - ответил помощник, растягиваясь в чёрную повязку и прилипая к лицу полковника.
    - Что ты сделал с моим зрением? - завопил тот, брызгая слюной, - Думал спрятаться? Но я всё равно тебя вижу, колдун!
    - Извини, Беркут, полная материализация у меня не получилась, - с сожалением оповестил Тэкс.
    - Нормально. Оставайся там, - ответил ведьмак, продолжая двигаться по кругу.
    Тут полковник наступил ногой на край невысокого жестяного таза с водой, в котором Беркут до его прихода полоскал тряпку. Таз перевернулся на ребро и вода вылилась на ноги полковника, обутые в туфли.
    - Аааа! - в ужасе закричал Бородько, задёргал ногами и закрутился на месте, - Уберите! Уберите!
    Беркут подскочил к двери камеры и попытался открыть её, надеясь убежать от сумасшедшего командира. Но дверь была захлопнута на замок. А полковник тем временем вновь ринулся к нему с явным намерением схватить ненавистного солдата за горло. Бергут низко пригнулся, проскользнул под рукой нападавшего и схватил с пола таз. Резко развернулся, распрямляясь, и с силой "надел" этот таз на лицо Бородько. Тот гулко вскрикнул, пошатнулся, наткнулся на скамью и упал, всей тяжестью упитанного тела завалившись набок. Хруст сломанной кости его ноги после грохота жестяного таза был слышен даже Беркуту.
    Загремел открываемый замок, в камеру ворвались люди. Доктор воткнул в шею невнятно орущему и пытающемуся встать полковнику шприц и ввёл какое-то средство. Бородько несколько раз вяло махнул рукой и обмяк, закатив глаза. После этого Тэкс продемонстрировал свои возросшие умственные способности и самостоятельно величаво всплыл - убрался с лица побеждённого противника.
    - Хууу, - шумно выдохнул Беркут, - Вы почти вовремя.
    - Что он с тобой сделал? - взволнованно спросила Марина.
    - Ничего, товарищ капитан, я в порядке, как видите, - улыбнулся Беркут, - А вот полковник, боюсь, ногу себе сломал. Споткнулся о скамейку, упал. Перед этим на таз с водой наступил. Не очень-то тут повоюешь, в такой тесноте.
    Марина всхлипнула. Сделала движение, чтобы приникнуть к груди Беркута, но сразу осеклась - они были не одни.

    Ещё некоторое время потребовалось, чтобы унести на носилках тело бессознательного командира в больничку. После этого все ушли, и в камере остались только Беркут и солдат-надзиратель.
    - И что теперь делать? - растерянно спросил солдат, - Полковник приказал мне дверь закрыть, я и закрыл, никого не впускал сначала. А потом отсюда шум такой раздался, доктор приказал открыть, я и открыл. Не пойму теперь - будет мне взыскание за то, что не впускал, или за то, что впустил?
    - Сходи лучше в столовую. Сам поешь и мне завтрак принеси, - свернул в конструктивное русло Беркут.
    - Ага, - кивнул солдат, - А ты что делать будешь?
    - А я мебель на место расставлю и полы домою. А то натоптали тут...

    Подполковник Мурзин поспешил в медицинский кабинет, как только узнал о том, что случилось.
    - Что с командиром? - спросил он доктора.
    - Осматриваю, - ответил Сергей Валентинович, - До введения транквилизатора были выявлены неадекватное, агрессивное поведение, жар, свежие ссадины на кисти правой руки и перелом голени. Сейчас вот обнаружил очаговые покраснения кожного покрова... Так, а это что такое? Укус, что ли?
    - Да, примерно неделю назад полковника укусил песец, - вспомнил Мурзин.
    - Да это же бешенство! - осенило доктора, - Конечно, всё сходится, и водобоязнь туда же. Твою дивизию... Почему ко мне сразу не обратились?!
    - Я говорил командиру, что ему надо к врачу. Не знаю, почему он этого не сделал. Может, уколов побоялся, - вздохнул Мурзин, - Какой прогноз? Он выздоровеет?
    - На такой стадии... вряд ли, - покачал головой доктор, - Я, конечно, лекарства сейчас введу, систему поставлю, попытаюсь кровь больному очистить, но, боюсь, болезнь слишком далеко зашла. Пара-тройка дней ему осталась, не больше. При всё более ухудшающемся состоянии до районной больницы не довезут. Кстати, надо бы его ремнями к койке привязать...
    - Ясно, - чётко сказал Мурзин, - Напишите это мне в рапорте. По уставному регламенту командование частью беру на себя до принятия кадрового решения командованием. После обеда жду на внеочередное совещание.
    - Слушаюсь, товарищ подполковник.

    Вечером того же дня исполняющий обязанности командира части приказал доставить к нему в кабинет арестованного солдата.
    - Какой именно приказ командира вы не исполняли, рядовой? - спросил Мурзин, - За что вас наказали? В приказе полковника об этом конкретно ничего не сказано.
    Беркут коротко изложил всё по правде. Мурзин сморщился, словно нечаянно проглотил муху вместе с компотом. Потом открыл сейф и нашёл там рассохшуюся мятую открытку.
    - Вот что. Эти приказы о твоём аресте я отменяю. Совсем. Время, проведённое на гауптвахте, будет засчитано в срок службы. Но это только в случае, если ты сам не станешь писать жалобы, раздувать эту историю.
    - Конечно, не стану.
    - Держи свою открытку, Тимур. И бивень тоже. Помню, как ты голову беркута из рога оленя вытачивал. У тебя хорошо получается.
    - Спасибо... Романыч, - расстроганно сказал Беркут.