Фуга. Чёрный солдат

*

    Вертолётная площадка, к счастью, не покрывалась многометровым слоем снега - оттуда его сдувал ветер. Сдувал, чтобы прибить особенно высокие сугробы к сопкам и к таким небольшим возвышенностям, как барак и ангар. Теперь солдатам приходилось откапывать выход регулярно, в качестве физзарядки, как зубоскалил Бецкий. Ну а расчистка площадки, по его логике, наверное, относилась уже к большому спорту.
    Катание на снегоходах солдаты теперь практиковали редко - уставали за день, да и ветер удовольствию не способствовал, даже с учётом того, что они использовали специальные защитные маски и очки. Чтобы не заблудиться, катались по руслу замёрзшей речки, что текла неподалёку от дома.
    В тот день они выехали вдвоём, Беркут и Эхтибор, на двух снегоходах. И когда уже доехали до самой дальней точки намеченного маршрута, Эхтибору вздумалось покрутить фигуры на льду. Больше всего парню нравилось смотреть на следы, которые получалось при этом вырисовать. Как они узнали потом, в этом месте реки под водой бьют ключи, и в результате из-за быстрого течения воды лёд тут оказался тонким.
    Эхтибор привстал и перенёс свой вес вперёд на полозья, для лучшего скольжения снегохода. Под этим весом лёд и разломился на несколько кусков. К ревущему звуку мотора неожиданно присоединился треск, и снегоход передней частью "клюнул" в образовавшуюся полынью. Беркут в это время стоял неподалёку с заглушенным мотором своего снегохода и смотрел на Эхтибора. Поэтому во внезапно наступившей тишине он увидел резкое запрокидывание второй машины и солдата, который с размаху ударился лицом об лёд и остался недвижимым.
    Беркут окликнул товарища, но тот не отзывался, а лёд продолжил тихо потрескивать. Он слез со снегохода, лёг на живот и пополз к опасному месту, стараясь держать своё дыхание ровным, а разум - сосредоточенным. Руки без снятых для лучшей чувствительности перчаток быстро замёрзли, прикасаясь к колючему снегу. Примерно за полтора метра Беркут услышал треск льда уже прямо под собой, поэтому пришлось отползти назад. Думать и действовать нужно было быстро. Снегоходы снабжены тросами, которыми солдаты цепляли тележки со снегом во время расчистки площадки. Беркут взял трос и подполз к тому краю полыньи, над которой торчала и медленно съезжала под воду задняя часть полузатопленного снегохода. Здесь лёд оказался прочнее, но вставать и снимать тело Эхтибора Беркут не рискнул. Он торопливо прицепил трос, глядя на то, как руки его товарища уже погружаются в ледяную воду, и вернулся к своему снегоходу. Осторожно подвёл его так, чтобы оказаться прямо за прицепленной машиной и плавно двинулся вперёд, всеми силами надеясь, что бессознательный Эхтибор не выпадет в полынью.
    Он не выпал только потому, что Беркут тянул точно сзади - безвольные руки и тело самостоятельно ни за что не держались. После того, как отъехали на безопасное расстояние, Беркут подбежал к товарищу. Видимых повреждений на голове не было, но в сознание парень не приходил. Пришлось перетащить его на свой снегоход, усадить перед собой, и со всевозможной скоростью ехать так, придерживая Эхтибора в кольце рук и с помощью коленей.
    Узнавший о беде Бецкий побелел, цветом лица сравнявшись со своими седыми волосами.
    - Шею... шею не сломал ли? - спрашивал он, поддерживая солдата, которого Беркут вместе со Святославом заносили в дом.
    Ни больнички, ни доктора тут, понятное дело, не имелось. Можно было вызвать вертолёт по рации, но Бецкому потом за всё это не поздоровилось бы. К счастью, ничего не помнящий о случившемся Эхтибор пришёл в сознание, как только оказался в тёплом помещении. Дилетантских познаний хватило, чтобы определить у него сотрясение мозга, при котором для излечения, главным образом, требовался покой. Приняв во внимание пожелания самого больного, решили, что лечиться он будет дома. То есть по месту службы.
    Так этот несчастный случай до сведения вышестоящих офицеров не дошёл, а Беркут, по сложившейся традиции, не получил соответствующей его поступку награды. Более того, перепуганный старшина хотел было вообще запретить солдатам пользоваться снегоходами, но те его уговорили не рубить с плеча.

    А в Москве в это время снега толком ещё и не было. Майор Воробьёва закончила оформление своего прибытия к новому месту службы, сняла временное жильё, повидалась с сыном и бывшим мужем. Но чем бы ни занималась Марина, она постоянно думала о Беркуте. Оказалось, что она забеременела после их последнего свидания и сейчас ей очень хотелось сохранить в себе маленькую жизнь.
    Но необходимо было закончить собственное расследование, потому что сведения, которые собрал муж по просьбе из её письма, наводили на страшные мысли. Страшные - прежде всего для неё самой. Ведь потаённые мечты о новой семье с любимым человеком грозились рассыпаться в прах, тогда как срок для безопасного прерывания беременности уже подходил к концу.
    Начать Марина решила с самого трудного и опасного - с разговора с военкомом Москвы. Она полагала, что именно запрос к этому человеку и послужил причиной последнего перевода Беркута из военной части. Но обойтись без этого разговора она никак не могла, чтобы составить полное представление о любимом, узнать то, чего не знает о себе и он сам. Возможно, именно здесь находилась отправная точка для Беркута, в прямом и переносном смысле этого выражения.
    Придётся постараться попасть к военкому на приём и добиться, чтобы её не только выслушали, но и захотели рассказать то, что её интересует. Поэтому разговор Марина продумала тщательно и до мелочей, а в помощь ей были её профессия и женское обаяние. Главное - с первых слов убедить собеседника, что она не опасна, что не предаст полученные сведения огласке и что нужны ей эти сведения исключительно в личных целях...
    - Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? - невесомо улыбнулась Марина.