Фуга. Чёрный солдат

*

    Порой, когда люди хотят метафорически подчеркнуть максимальный холод, они называют его "арктический". И то правда, Арктика - самое холодное место, хорошо знакомое людям. На Земле. Но в природе Вселенной есть гораздо более холодные места, и родственную связь с теми самыми местами чувствовал сейчас Беркут. Стать, словно обитатель планеты Нептун, ещё более холодным в душе, чем монстр перед ним... Возможно, если бы ведьмак раздумывал, то счёл бы, что это не самый лёгкий способ победить. Но сейчас оружие выбрал не разум - инстинкт.
    - Говоришь, ты хозяин этой земли? - спросил он, угрожающе делая шаг навстречу монстру, обжигая его внеземным холодом, - Ошибаешься. Я! Здесь! Хозяин!
    Неизвестно как получилось, что рык Беркута - ничем не вооружённого, физически очень слабого слабого в сравнении с монстром существа, прозвучал гораздо более громко и значительно.
    Монстр невольно попятился.
    - Стоять, бояться! - приказал Беркут.
    Чудовище больше не смогло сопротивляться его воле и замерло, как было - на четырёх конечностях.
    Ведьмак спокойно подошёл к нему сбоку и крепко взялся за мех - одной рукой на загривке, другой на спине.
    - Объяснить тебе замысел бога, тварь? - задумчиво спросил он, глядя не вниз, на монстра, а вперёд перед собой, - Дело в том, что изначально бог создал человека для того, чтобы он населял землю и управлял ею. И даже если этот человек наделал ошибок, если порой действует во вред и земле, и самому себе; даже если, ведомый своими страхами, невольно порождает чудовищ вроде тебя - не тебе менять главный завет Создателя, тварь. И когда ты возгордился, стал думать о своём незыблемом главенстве, перехитрил и победил всех, уверился в своей силе и вечной власти, не встречая серьёзного отпора... когда ты стал помехой в этом замысле - знаешь, что случается? Тебя уничтожают. Человек сметает тебя со своего пути как досадившую ему букашку.
    С этими словами Беркут встряхнул монстра, рванув его за сжатую в кулаках шерсть. Но мысленно он встряхивал не тело. Он вытряхивал, вырывал из этого тела то, что заменяло монстру душу - жизнь, вложенную в него людьми, жившими на севере очень давно и боявшимися смертоносных опасностей, таящихся в больших снежных сугробах. Но больше здесь нет тех людей, а главное, их страхов тоже нет. Значит, этот зажившийся на свете монстр тем более должен перестать существовать.
    - Развоплотись, нечисть, и не возвращайся в этот мир никогда, - сказал он, по-прежнему не глядя на рухнувшую в снег тушу, ясно понимая, что говорит скорее по привычке, чем в силу необходимости.
    Потом он подошёл к Святославу и приложил пальцы к его шее. Пульс, хоть и слабый, но был. Он взял трос снегохода и перетянул им обрывок ноги. Отметил, что на морозе крови вытекло не очень много. Беркут сходил и поднял улетевшую в сторону оторванную ногу Свята и поднёс её к телу товарища.
    - Тэкс, - попросил он, - Мне нужен сиртя, отец Миры. Очень нужен. Срочно.
    Сиртя не заставил себя долго ждать.
    - Ты хочешь, чтобы я помог этому человеку? - сразу понял он, - Но я не помогаю обычным людям, ведьмак. У них своя жизнь, свои опасности и риски в этой жизни.
    - Он пострадал не от обычных опасностей, созданных природой или другими людьми, - возразил Беркут, - Его ранила нечисть. Та, о которой он ничего не знал, к созданию которой непричастен - ни он, ни его предки. Та, которая жила на этой земле, за которой вы, духи предков, вроде как приглядываете.
    - Хочешь заставить меня почувствовать себя виноватым? - насмешливо улыбнулся сиртя, - Так же, как этот человек непричастен к здешней нечисти, мы непричастны к живущим здесь людям. Ты верно заметил - мы приглядываем за этой землёй. Не за людьми, которые приходят и даже не живут здесь долго.
    - Мы можем быть сопричастны всему на земле, - возразила Мира, появившаяся из-за спины отца, - если захотим. Мне Беркут песню читал.
    Ведьмак благодарно посмотрел на девушку.
    - Хорошую песню? - развеселился вдруг мужчина-сиртя, заметив этот взгляд и посмотрев на дочь.
    - Хорошую. Только её пока никто не пел... как фугу.
    Мужчина поднял глаза к небу со слабо видимыми здесь звёздами. Потом вздохнул и сказал:
    - Приложи ногу к месту отрыва от тела.
    Через несколько десятков секунд он выпрямился.
    - Человек будет долго спать. Отвези его домой. И согрей - он почти замёрз.
    Благодарностей, как и прежде, сиртя ждать не стал, внезапно исчезнув, за секунду до исчезновения дочери.
    И снова Беркут вёз бессознательного товарища на своём снегоходе, торопясь спасти его жизнь. Втаскивал его в дом самостоятельно - Бецкий и Эхтибор всё ещё рыбачили, а он срезал путь и не проезжал мимо них. Уложил Святослава на кровать, раздел, растёр ему грудь и спину до покраснения кожи, одел в сухую чистую одежду. Укутал двумя одеялами и оставил спать.
    Нужно было съездить, поискать второй снегоход, пока его не занесло, и он обязательно это сделает. Вот только приляжет ненадолго...
    Вернувшиеся рыбаки долго пытались добудиться обоих солдат, но те не реагировали. Лишь Беркут пробормотал что-то про то, что Святослав будет жить, и ногу ему вернули. Тут Эхтибор поднял с пола одежду Свята и округлив от ужаса глаза, показал старшине оторванную окровавленную штанину.
    Бецкий в панике кинулся осматривать тела обоих солдат, и только убедившись в том, что они целы, понял - ему необходимо закрыться в своей комнате, включить видео с фильмом "Белое солнце пустыни" и напиться. Вот прямо сейчас самое время.
    Эхтибор, в свою очередь, не понимал - то ли он теперь остался в непривычной для себя роли главного и единственного боеспособного (а точнее, трудоспособного) солдата в отряде, то ли он тоже больной и должен продолжать своё лечение покоем и сном. Выбрал второе. Но сегодняшний улов предварительно сложил в холодное место у выхода из барака - не пропадать же добру.



Отредактировано: 09.06.2020