Гамаюн

Гамаюн

***

Родители назвали меня Мирославой. Мама была травницей и деревенской знахаркой, а папа работал на лесопилке. Они оба любили друг друга, и я была очень долгожданным ребенком в нашем маленьком, уютном домике у края леса. Несмотря на это и на их желание всегда быть рядом со мной, чтобы ничего не случилось, они спокойно отнеслись к моему желанию поехать учиться в город. От нашей маленькой деревни до ближайшего города три часа езды на автобусе и два с половиной часа на своей машине, но это не было проблемой с папиным внедорожником и его сестрой, которая согласилась взять меня к себе жить на время обучения.

Отучившись в ближней сельской школе 9 классов, я хорошо сдала экзамены и поступила учиться в колледж на медсестру. Я любила мир, людей и помогать им.

Но со временем город меня тяготил.

Не было того детского восторга и интереса по дороге на учебу после выходных, а со временем и желание учиться пропало. Медленно расплющилось под грузом душевной усталости – большинство городских жителей были грубыми и злыми, в учебной группе я не прижилась – сверстники скептически относились ко мне, а некоторые бессовестно шептались сидя на соседней парте.

Я не говорила родителям, что стала плохо спать у тёти, а тем более, что плачу, пока она не видит. В сердце поселилась невыносимая тоска по деревне.

Леса, животные, травы, ручьи и воздух – меня все тянуло назад.

***

-Пап, помнишь ты рассказывал о птице с головой девушки?

-Помню, Мира.

-Расскажи еще раз, - я уперла кулак в щеку, любуясь склонами с обеих сторон от моста, который мы проезжали. Они заросли соснами, бузиной, клёнами и калиной, и другими кустарниками и деревьями. Я обожала эти склоны, сердце будто падало с моста, когда я любовалась ими, стоя у края дороги. Особенно я любила их окутанных туманом.

-Гамаюн, - хмыкнул папа объезжая ямки, - женщина-птица, которая считается посланницей Бога мудрости – Велеса. Гамаюн знает всё о прошлом, настоящем и будущем, все тайны земли и неба, времени, жизни и смерти. А еще она прекрасно поет, и каждый, кто слышит ее пение, готов идти следом за ней куда угодно. Согласно легендам, она живет в ветвях Мирового Древа, а когда летит от восхода, то с ней приходит сильная буря.

-Она еще людям является иногда, разве нет? – я отвернулась от голых полей, на которых еще не проступили посевы.

-Да, она является некоторым людям, чтобы поведать что-то важное, приносит им счастье и избавляет от бед. Помимо нее в разных легендах есть Сирин, Алконост, Стратим и другие.

***

Недавно я нашла друга. Парень из параллельной группы, когда у нас была потоковая лекция, подсел ко мне и сам заговорил. Он удивил меня знаниями славянской мифологии, потому что я думала, что городским, к тому же мальчишкам, это не интересно.

Он представился Ярославом, и мы легко сошлись характерами. Я была тихой и мечтательной, а он буйным, немного угрюмым реалистом. После пар мы оставались в библиотеке и делали домашнее задание. Со стороны напоминали милую пару, но оставались простыми друзьями.

На лето он выпросился у своей мамы поехать ко мне в деревню, и мы с большим энтузиазмом начали готовиться к сессии, чтобы родители разрешили. В начале июля мы вместе сели на автобус до моей деревни.

***

Оказывается, Яр играл на гитаре.

Когда мы залезли на чердак сарая и нашли ее целую, хоть и пыльную, доставшуюся папе от его погибшего брата, то он так обрадовался, что чуть не упал с крыши. Получив папино разрешение, поиграть на ней, Яр с большой осторожностью снял ее вниз и вытер от пыли. Я словно загипнотизированная смотрела за тем, как он подкручивает колки и натягивает струны, как внимательно, с закрытыми глазами пробует настроить, иногда хмурится, но терпеливо продолжает. Он занимался этим до ночи, не заметил, как папа разжег нам костер и как я начала читать книгу, изредка посматривая на него.

Он умел играть, но не умел петь, поэтому пела я. Мы не смогли уснуть и всю ночь он играл старые песни. Под утро, когда за лесом начало небо светлеть, он посмотрел на свои огрубевшие красные пальцы и уснул с такой счастливой улыбкой, что мне стало тоскливо.

Я поковыряла угольки, чтобы они разгорелись и накрыла друга пледом, а потом пошла на дорогу. В деревне было таинственно тихо – даже собаки не лаяли. Ночь была темной, но звездной. Ветер обдувал кожу ног и трепал шорты. Колодец с пустым забытым ведром, клевер и подорожник на обочинах, протоптанные тропинки в лес, камыши около пруда, сухое дерево на краю деревни, кустарники с маленькими ягодками и блики на них, знак с перечеркнутым названием деревни, грунтовая дорога вдаль и начало асфальтовой. Километры. Тишина. Лютое спокойствие природы и бешеный стук сердца. Поля, холмы, река, склоны. Туман.

Я обернулась на сторону восхода, где небо окрасилось утренним заревом.

Еще немного и покажутся первые лучи.

Было волнительно перелазить через ограду и садиться на край склона, свешивать ноги в пустоту и вглядываться в туман. Было страшно забыть эту красоту. Будет ли еще такое утро?

Буду ли еще я тут?

***

В середине августа, когда я поделилась с мамой тем, что мне очень нравится Ярослав, она стала странной. Не то, чтобы она испугалась или удивилась, но ее реакция была очень отстраненной, и она почти сразу после этого сослалась на мигрень и ушла спать. Я не сильно придала этому значение, хоть и удивилась, но потом и Ярослав стал странным. Он несколько дней осторожно и внимательно рассматривал меня, будто впервые видел, но потом стал прежним собой. Все стало как обычно, но внутри у меня будто что-то ворочалось.