Гангам стайл

Гангам стайл

— Сэмэн, что ты топчешься, как курица по яйцам? Сказано тебе: р-раз, два тры, чотыры, р-раз, два, тры, чотыры! Уяснил? — смачный плевок на пол сопровождается гнусным шипением забычковываемой в банку из-под кильки папироски. Это Пэтро Задеричуб, наш завклубом, дрессирует школьников перед показательным концертом для приезжающей завтра из области комиссии.

Завклубом Пэтро Задеричуб и его кум Микула Задуйвитер, председатель сельсовета, страх не любили все эти комиссии, вечно сующие нос куда не надо, прямо как соседская буренка Мыня Лизка, сжевавшая намедни боевые галифе франтоватого Микулы. «Куда ты смотрела, когда вешала мои парадные галихве у забора?!» «У людей заборы как заборы, кирпич с камнем выше твоей дурной головы, никакая корова не всунет морду, а ты колючками обсадился и радуешься: кипырисы! Тьфу!» — так еще неделю переругивались Микула и его благоверная Верунька после поглощения праздничного гардероба бессовестной и бессловесной буренкой.

Только сейчас было не до галифе. Областная комиссия, если что разнюхает, позасовывает кумовьям кипарисы так, что никакая Мыня Лизка не достанет. На чело завклубом наползала горестная дума, все темневшая по мере того, как втихую разбегались уставшие школьники.

— Чейта завтра будет, — окончательно пригорюнился Пэтро и опустил свой чуб.

А завтра было весело. Комиссия, нарисовавшаяся в селе после обеда, успела погостевать в пяти соседних селах, была подшофе и навеселе. Когда всех провели в клуб для окончательного доведения до кондиции самодеятельным концертом, оказалось, что кассету с модной записью «гамнам стайла» зажевала все та же вездесущая Мыня Лизка.

Это было фиаско. Никто не спас бы наших бравых кумовьев Пэтра и Микулу, если бы не их находчивость. Собратья по несчастью переглянулись и взобрались на сцену. Они готовы были на все, даже на танец вдвоем. Пэтро встряхнул чубом, а Микула начал насвистывать нечто разухабистое, отщелкивая пальцами ритм. А ноги его, в кирзовых сапогах с гвоздями в набойках, отстукивали замысловатую чечетку. Члены уважаемой комиссии при виде парочки пораскрывали рты и замерли в тревожном ожидании.

Первым опомнился Пэтро. Он раскинул руки в стороны, потом сложил их перед мощной грудью и запел басом, пытаясь попасть в такт:

— Оп-па гамнастай! Оп! Оп! Оп-па гамнастай!

Микула затянул на две октавы выше:

— У моей соседки есть корова Мына Лизка, у соседки той жа самой гарны сиськи, ту корову я клянуся, шо пымаю и до смерти за штаны свои парадны запынаю!

— Мы поём и мы танцуем для комиссии с облАсти, шоп она нас не погнала с нашей сельсоветской власти, пусть погыбла и кассета дорогая гамнам стайла, мы споём у том регистру с элементами фрыстайла!

Это Пэтро опять басом, прямо на ходу выдумывает слова, поганец! А областные начальники, все пьяненькие как один, хлопать в такт начали, видать, понравился фрыстайл! Одно плохо — не протянет кум долго в таком темпе, уж не пацан, как не крути. И Микула махнул рукой дочке, что с дивчинами у стеночки жвачку перетирала, як та Мына Лизка, зашипел:

— А ну, доню, подь сюда, спой чё-нить модное!

Галка оглядела подружек, натянула повыше на необъятную грудь топ в облипку и медленно двинулась к сцене. Прямо королевишна, вся в мамку! Притопнула каблучищами туфель, огладила на крутых бёдрах фиолетовые треники с белыми полосками и звучно затянула, как на свадьбе:

— Води-ил меня Серё-ога на выставку Ванго-ога!

Ажно за душу схватила! От звезда!

— Там была тёлок многа-а, но я не недотрога, дала понять с порога-а...

Микула отбивал такт ладонями по сцене, Пэтро, довольный, что его подменили, стучал карандашом по пустой банке из-под кильки. Члены комиссии, забыв, по всей видимости, зачем они здесь собрались, начали нестройно подпевать, путая слова и обнимая соседа. Дамочка благопристойного вида поднялась со стула и, сорвав с шеи элегантно повязанный шарфик, замахала им, как гимнастка лентой:

— На! Ла! Бу! Тенах-нах! И в аху...

—… ительных штанах! — бесновалась на сцене Галка, зеленея от бессильной злобы за конкурэнцию, а тётка пыталась её перекричать:

— На лабутенах-нах!

Подпевали все. Причём члены комиссии старались так, будто на кастинг пришли! В конце песни тётка даже на стул взобралась, откуда её сняли только из опасения, что дряхлое клубное сиденье не выдержит веса телесов, коими щедро одарила дамочку природа.

Разливали домашний самогон — каждый из сельчан хвастался своим! Закусывали галушками и варениками. Пели "Ой мороз мороз", потом "Пидманула, пидвела", снова "Лабутены"...

Утром кое-как собрали потрёпанных традиционной гостеприимностью членов комиссии, довели до служебного транспорта, и тут ихний председатель пожал Микуле руку и с чувством икнул:

— Клубу быть! Продолжайте в том же духе, а мы к вам на будущий год… непременно… заглянем! Оторвёмся… то есть… культурно отдохнём! Умеете вы принимать, господин Задуйвитер!